Долгая дорога до Грейсленда - Кристен Мей Чейз
Впервые ни один человек не показывал пальцем на сумасшедшую азиатку в нелепом парике, в слишком высоких сапогах стриптизерши и вызывающе коротком платье. Вместо этого люди говорили ей комплименты и даже спрашивали разрешения с ней сфотографироваться. И со мной тоже.
– Не могли бы вы сфотографировать нас вместе? – попросила я пару, стоявшую в очереди позади нас. Они, как и все, увлеченно делали селфи.
– Привет, Присцилла! – раздался чей-то голос, и мама оглянулась. Когда она помахала рукой и послала воздушный поцелуй, люди вокруг зааплодировали. И у нас получился отличный снимок, который я тут же отправила Аше. Та обещала запостить это фото у себя на странице. Когда я выслала фотку Уайатту, она вызвала шквал смайликов, о которых кое-кто тут же пожалел. «Ты не поверишь! Мой телефон взломали хакеры!»
В ответ я ограничилась лаконичным «ха-ха» и сердечком.
Пока мы ждали открытия, вокруг собирался народ. Одни начинали петь песни Элвиса. Другие задавали вопросы, услышав которые бухгалтер во мне принимал охотничью стойку, – например, сколько Король зарабатывал или сколько «это место» приносит в год… Люди из самых разных уголков страны и мира, и всех их объединяла любовь к парню с желе вместо бедер, с вечно трясущимися губами и голосом, способным одновременно успокаивать и вдохновлять.
И мы были в самом эпицентре всего происходящего.
– Мы здесь, Грейс! – воскликнула мама, встряхнувшись всем телом, как щенок после дождя.
– Ну, пока все, что мы видим, – это большая стеклянная дверь. – И я кивнула на вход перед нами.
Мама нежно приобняла меня и, поцеловав в щеку, прошептала:
– С моего ракурса вид просто чудесный.
И мы пристально посмотрели в глаза друг другу.
– Я мечтала увидеть это всю свою жизнь! – воскликнула женщина, стоявшая впереди нас. – И это превосходит все самые смелые мои фантазии!
Да. Да! И еще раз да! Я сжала мамину руку, и тут дверь открылась, и мы вошли внутрь. Вместе.
Эпилог
Год спустя
– Мама, я сейчас все уроню, и дело с концом. – Я кое-как втиснула коробку на последнее свободное местечко на чердаке, после чего отряхнула руки. Почему я не надела перчатки, как советовала Аша?
– Запомни, Грейс, это твое наследство, – крикнула мама с нижней ступеньки лестницы. – Надеюсь, ты хорошо все сложила?
– Смотря что ты подразумеваешь под «хорошо», – откликнулась я, убирая лестницу. – Кроме того, они там ненадолго. Представители музея ведь собирались в ближайшее время приехать, чтобы все посмотреть?
– Да, но если не на что будет смотреть… Кстати, мне не верится, что они специально приедут за этим в Бостон.
Ну почему же? После того как мама рассказала о своей коллекции одной из сотрудниц Грейсленда, а та передала все своему директору, началось общение по скайпу и электронной почте. Оказалось, у мамы есть несколько чрезвычайно редких и довольно ценных коллекционных фигурок Элвиса, в приобретении которых был заинтересован его фонд. Я всегда знала, что мне не случайно нравился Элвис из «Тюремного рока».
К моему величайшему удивлению, я смогла уговорить маму не только расстаться с несколькими предметами из ее коллекции, но и переехать ко мне в Бостон, чтобы пройти курс лечения в «Институте рака Дана-Фарбера»[53]. Правда, мне в этом очень помогла наша добрая приятельница доктор Мак.
Прогноз для мамы улучшился – ей прибавили еще пару лет, а может, и больше! Мы с ней договорились не обсуждать лишний раз болезнь, а тратить время лишь на то, чтобы наверстывать те годы, которые провели вдали друг от друга.
Мысль о том, что мама не будет возиться на моей кухне, мыть вручную посуду при наличии посудомоечной машины, громогласно общаться со своими техасскими друзьями по видео, приводит меня в отчаяние, поэтому я стараюсь как можно меньше об этом думать. Как рекомендовала мне мой психотерапевт. Хотя панические атаки практически прошли, тревожность проявляет себя по-другому – в беспокойстве о здоровье мамы. Но тут уже она сама приходит на помощь – дает советы, как мне не стать занудой!
Маме нравится жить в городе, где есть настоящий китайский квартал. И хотя люди иногда бросают на нее любопытные взгляды, чаще всего это связано с ее необычным южным выговором.
– Каковы сегодня успехи в маджонг, мама?
Она всем рассказывает, что ее уговорила я – мол, стыдно матери-азиатке не уметь играть в эту игру. При этом она загадочным образом стала сразу всех обыгрывать. Признаюсь по секрету, только так я смогла оторвать ее от бесконечных перестановок на моих книжных полках.
– Как обычно, всех обыграла. – Свои слова мама хотела дополнить пренебрежительным жестом, но зацепилась ногтем за свитер. – Вот ведь пропасть, никак не привыкну носить эти вещи!
Холодная погода – вот к чему мама так и не смогла привыкнуть. А необходимость надевать шапку поверх парика приводит ее в отчаяние. И мне каждый раз приходится взывать к ее мужеству и стойкости.
– А как твои дела? Как чувствует себя новый генеральный директор собственной бухгалтерской фирмы?
– Не преувеличивай, пожалуйста. В моей компании я единственная сотрудница. Но, вообще, помогать обычным ребятам, вернее, девчонкам удивительно приятно.
После возвращения из поездки я решила работать на себя, и теперь мои клиенты – женщины, стоящие во главе собственных небольших бизнесов, а не владельцы яхт, главная цель которых – укрывательство собственных доходов. И мне снова понравилось считать цифры.
– Кстати, о ребятах: как там наш милый Уайатт, скоро приедет?
– Судя по последнему сообщению, он уже в Северной Каролине. Она поразила его отсутствием кладбищ и больниц.
– Зато там есть дом с привидениями!
– Думаю, он закрыт до следующего туристического сезона.
После года бесконечных переписок, бесчисленных звонков и ежемесячных встреч в Новом Орлеане я предложила Уайатту переехать в Бостон. Он ответил, что сможет работать над своей второй книгой где угодно, лишь бы я была рядом, предпочтительно в постели. Мы даже заговорили о детях, чем привели в восторг обеих мам. Это ведь намного круче, чем причитать над старыми фотографиями! Думаю, мне просто нужен был правильный мужчина, с которым я бы поверила, что могу стать хорошей матерью; и правильный врач – способный убедить, что я еще не слишком стара.
– Надеюсь, он взял достаточно теплых вещей. – Мама одернула свитер и почесалась.
– К счастью, в Бостоне много магазинов, так что не пропадет. – Поймав мамин скептический взгляд, я продолжила: – Давай сходим куда-нибудь сегодня вечером. Пока ты выбираешь, переоденусь во что-нибудь более приличное.
Я вошла в спальню и плюхнулась на кровать. Напротив меня стояла латунная статуэтка Элвиса, которую я купила в Тьюпело. Над ней – на стене, в рамке – висели послания от мадам Арабеллы. Они были совершенно одинаковыми и гласили: «Не откладывайте».
Увидев эти два слова, мама страшно расстроилась и стала ворчать, что за свои пятьдесят долларов хотела бы получить хотя бы целое предложение.
– Это и есть целое предложение, мама.
– Не умничай, пожалуйста, ты прекрасно понимаешь, о чем я, – ответила она, скомкав послание в комок.
Да, я прекрасно понимала значение этих двух слов для нас обеих и, как могла, объяснила все маме. После чего она вытащила из мусорного ведра бумажку и тайком от меня вставила оба послания в рамку. Эти два слова стали нашей мантрой. Благодаря им я ушла с работы и открыла собственную фирму. Моим первым крупным клиентом стал отель «Домашний очаг», а затем несколько других небольших предприятий, во главе которых стояли женщины.
Я даже сделала татуировку на внутренней стороне запястья в виде молнии Элвиса, от которой мама пришла в ужас. Чем сильно меня удивила!
После того как мы вернулись из поездки, мне задавали много вопросов. Одних интересовало, каково это – видеть, как исполняется чья-то мечта всей жизни? Других – как я пережила тысячекилометровую поездку с мамой. И все хотели знать, что же произошло
