Репутация - Лекс Краучер
Никаких унизительных замечаний о фортепиано я не потерплю; боюсь, этот инструмент – мой ближайший друг и наперсник.
Томас
Дорогой Томас!
Приношу свои извинения – прошу, поведайте мне о бесконечно занимательном мире поперечных нитей. Вы всегда знали, что именно такие нити уготовили вам парки?
С любовью к вашему фортепиано, Джорджиана
Джорджиана!
Мой отец встретил мою мать, когда работал в Индии. Обоих отличала страстная любовь к литературе, и, кажется, они влюбились друг в друга после жаркого спора о стихотворении Мирабай. Из Индии они вернулись мужем и женой, а кроме того, семейные связи матери помогли привести к процветанию бизнес – тот самый, что теперь, похоже, разваливается в моих руках.
В общем, все это сугубо наследственное – ни забросить, ни отказаться.
Я отказываюсь писать вам, пока вы не станете многословнее. Прошу вас срочно пересмотреть свои эпистолографические принципы и отправить мне послание достойной длины, чтобы я мог ответить соответственно.
Томас
Дорогой Томас!
Бумага стоит недешево.
Ваша
Джорджиана
Глава 17
– Давай к нам, Джорджиана! Мы едем за покупками.
Джорджиана только-только выбралась из постели, разбуженная тетей, – миссис Бёртон пришлось двадцать минут без устали стучать в дверь племянницы, – и все еще с трудом понимала, что происходит. Накануне она засиделась допоздна, сочиняя и переделывая ответ на последнее письмо Томаса, потом окончательно сдалась и отправила ему всего одну строчку на узкой полоске бумаги, в надежде, что это хотя бы его рассмешит. Фрэнсис и Джонатан приехали без предупреждения и в нетерпении ждали, пока Джорджиана оденется, каждые две минуты вопя с подъездной дорожки, что уедут без нее. Миссис Бёртон наблюдала за происходящим из окна, испуская мученические вздохи. Наконец Джорджиана забралась в карету, испуганно взвиз гнув, когда Фрэнсис слегка хлопнула ее веером пониже спины.
– Не могу поверить, что ты еще не ездила за покупками, – сочувственно заметил Джонатан. – Ты же здесь уже два месяца, Джордж.
– Один раз я выбралась в город – полюбоваться на то, как миссис Бёртон перебирает ленты. Но у тетушки свой особый взгляд на применение кареты, – сказала Джорджиана, прислоняясь затылком к обитой плюшем стенке экипажа и чувствуя, что так до конца и не проснулась. – Она ездит в ней главным образом в гости к престарелой соседке, что живет в полумиле от нас, чтобы настрадаться в пути от ужасных колдобин, на которые можно будет жаловаться весь вечер.
– Бог мой, да у Бёртонов не жизнь, а праздник какой-то, – заметила Фрэнсис, и Джорджиана легонько ее пнула. – Смотри, распутница. Это платье из Италии.
– Так что мы собираемся покупать? – спросила Джорджиана, разглядывая упомянутый шедевр портновского искусства. Она внезапно поняла, что Фрэнсис еще никогда на ее памяти не надевала одного платья дважды.
– Ой, да всё. И ничего. У меня кончились вечерние платья, и нужно что-то новое на конец сезона. Обожаю делать покупки к случаю, а ты?
До приема у Вудли последним случаем, для которого Джорджиане понадобилось что-то покупать, были похороны дальнего родственника. Обычно же она обходилась каким-то из набора своих не первой свежести нарядов, по большей части сшитых подругой матери. Новое платье, купленное для вечера у Джейн, она надевала слишком часто, упорно не желая признавать тот факт, что ни новые ленты, ни новая накидка не заставят его выглядеть по-другому.
Ей было больно слышать, как Фрэнсис говорит о конце сезона – Джорджиана, разумеется, понимала, что их веселье здесь не будет длиться вечно, но сентябрь и без этого напоминания подкрадывался все ближе и ближе. Она надеялась лишь на то, что на исходе лета друзья естественным образом захотят пригласить ее в Лондон, где их совместные эскапады продолжатся.
Должно быть, она выглядела встревоженной, и Джонатан ласково потрепал ее по колену:
– Не волнуйся, Джордж, Фрэнсис не даст тебе пропасть. Когда она добирается до магазинов, то превращается в настоящий ураган с кошельком. Она просто вслепую мечет в людей монеты и чеки – те еле успевают уворачиваться.
– Да замолчи ты, – бросила Фрэнсис.
Джорджиане не приходило в голову, что ей тоже надо будет что-то покупать, и теперь она действительно заволновалась. Она рассчитывала, что будет просто ходить за Фрэнсис и говорить что-то вроде «вот эта ткань подойдет лучше всего» и «в этих перчатках чувствуется безвкусица». Денег, которые миссис Бёртон успела сунуть племяннице, когда та выбегала из дома, не хватило бы даже на чепец, если только не отыскать в городских трущобах каких-нибудь жуликоватых шляпников, сбывающих товар по заниженным ценам.
Карета остановилась у заведения под вывеской, обещавшей «чулки, шляпы и дамские радости», и вся компания выбралась наружу. Внимание приехавших попытался привлечь ковылявший мимо оборванец, но Фрэнсис презрительно фыркнула, заботливо обняла Джорджиану за плечо, и они вошли в магазин.
Джорджиана сразу же поняла, что все представленные здесь товары выходят за рамки ее финансовых возможностей, и решила ничего не трогать, а то еще запачкает ненароком какой-нибудь кошмар вроде вот этой шляпки, украшенной бешеного вида хорьком, поедающим яблоко, и придется его купить – скорее всего, по цене лошади.
– О, посмотри, Джордж, какая красота!
Фрэнсис моментально отыскала самую роскошную вещь в магазине – жакет из белого, красиво отливающего серовато-голубоватым меха – и накинула на плечи, явно не переживая о том, испачкает она его или нет.
– Он еще и с головой… – с сомнением протянул Джонатан.
Подбежал управляющий – средних лет, усатый, с очками на носу, в синем мундире, явно стоящем куда дороже любого наряда Джорджианы, и с тонким золотым метром на шее.
– Это полярная лиса, мисс Кэмпбелл, – доложил он, согнувшись в поклоне.
Ну конечно, он знал Фрэнсис. Она наверняка уже купила все многочисленное семейство этой лисы и вернулась, чтобы довершить дело.
– То, что надо, Бэзил. Что думаешь, Джордж?
Стеклянные лисьи глаза, казалось, уставились прямо на Джорджиану.
– Ну… сейчас ведь лето, – промямлила она.
– Правильно, а после лета настает осень, а после осени – зима. В этом можно не сомневаться.
– Не думай об этом, Джордж, – усмехнулся Джонатан. – Не стоит спорить с Фрэнсис по поводу украшений, а то сам станешь одним из них.
Он пугающе правдоподобно изобразил мертвую лису – безвольно запрокинул голову, сделал пустые глаза, а для пущего эффекта вывалил изо рта язык.
– Отошлите счет в Лонгвью, Бэзил, – сказала Фрэнсис, словно не слыша его.
Передав жакет услужливому управляющему, она пошла дальше.
– Взгляни-ка на это, Джордж, как раз для
