Золотой ребенок Тосканы - Риз Боуэн

— Хорошо. — Офицер взял ручку и посмотрел на меня, приготовившись записывать. — Как давно вы прибыли в Сан-Сальваторе?

— Я приехала только вчера. И никогда не бывала здесь раньше. И в Италии я тоже в первый раз. Я никого не знаю в городе. Мне сказали, что синьора Россини может сдать мне комнату. Вот почему я оказалась там.

— А почему вы приехали в Сан-Сальваторе? — спросил он, хмуро глядя на меня. — У нас нет здесь ни древней архитектуры, ни знаменитой церкви. Мы не Сиена или Флоренция.

Я пыталась наскоро придумать причину приезда, которая не затрагивала бы моего отца или войну, — невинную причину. Может, представиться студенткой, изучающей сельское хозяйство и пишущей работу об оливковых деревьях? Но потом я поняла, что рано или поздно кто-то скажет им, что я задавала вопросы о Софии Бартоли и моем отце. Лучше сразу сказать правду. Мне нечего скрывать, кроме письма, спрятанного в словаре.

— Мой отец был летчиком, он англичанин, — сказала я, и эти слова дались мне с легкостью, ведь я повторяла их уже несколько раз. — Его самолет был сбит недалеко от этой деревни. Недавно отец умер, и мне своими глазами захотелось посмотреть на это памятное для него место.

— Понимаю. — Услышанное, казалось, удовлетворило его. — Вернемся к убитому. Вы его знали?

— Я приехала сюда только вчера. — Я пожала плечами. — Кажется, он находился среди мужчин, которых я расспрашивала об отце и которые были так добры ко мне. Они угостили меня бокалом вина здесь, на площади. Потом я вернулась к ужину в дом синьоры Россини, плотно поела. За день я очень устала и рано уснула. Этим утром я хотела умыться, но воды не было. Тогда я попросила синьору выяснить, в чем дело, она помогла мне поднять крышку колодца, и мы увидели тело. Это все, что я знаю.

— Очень хорошо, синьорина, — кивнул он.

Я заметила, что выражение его лица несколько смягчилось. Я не была подозреваемой.

— Могу ли я уехать, если захочу?

Он покачал головой:

— Мы обязаны были сообщить об этом случае детективам в Лукке. Они отправят сюда инспектора, и он наверняка захочет, чтобы вы лично подтвердили сказанное вами. Это простая формальность, но, пока он не приедет, вы обязаны оставаться здесь.

— А когда он сможет приехать? — спросила я. — Мне нужно возвращаться в Англию.

Он выразительно пожал плечами:

— Завтра суббота, верно? Он вполне может приехать завтра, а может и в понедельник. Посмотрим.

Я пыталась успокоить себя: подождать всего пару дней — это не так уж и страшно, кроме того, рядом с Паолой я буду в безопасности. Затем моя рука нащупала взятую с собой сумочку. А если и правда кто-то видел, как Джанни проталкивает конверт через решетку? На что они готовы пойти, чтобы забрать его у меня? «Надо было запечатать конверт и оставить в своей комнате», — подумала я. Но потом поняла, что никто не сможет войти туда, разве что им удастся сломать тяжелую дверь.

Вслед за Паолой я вышла под ослепительное солнце.

— Все кончено, слава Мадонне, — облегченно вздохнула она. — Теперь у нас есть дела поважнее. Нам надо пойти в мясную лавку и купить немного телятины на ужин. Ты любишь телятину?

— Честно сказать, никогда ее не пробовала, — ответила я, даже не понимая, что означает это слово.

— Что ты ешь в Англии? — спросила Паола. — Одну жареную говядину?

— Нет, мы едим баранину, сосиски, рыбу. И картошку. Одну сплошную картошку вместо пасты.

Она посмотрела на меня сочувственно.

— Видно, поэтому ты вся — прямо кожа да кости. Тебе бы остаться тут подольше, чтобы я успела тебя подкормить. Кто же захочет жениться на такой худышке?

— Я не всегда была скелетом. Просто долго болела в этом году.

— Ах, вот почему ты выглядишь как ходячая мумия! Оставайся с нами, моя дорогая, и увидишь, что солнце и хорошая еда сотворят с тобой чудо.

Это было очень заманчивое предложение. Могла ли я придумать что-нибудь получше, чем остаться с Паолой под ее материнской опекой и учиться готовить? Если, конечно, попытаться забыть об убитом человеке, чья смерть была связана с моим появлением в Сан-Сальваторе. Он написал, что знал правду о Софии. Могло ли это означать, что кто-то еще в деревне тоже знал правду, но не хотел, чтобы она вылилась наружу? Я окинула взглядом площадь. Она опустела. Лишь несколько домохозяек обходили лавочки с корзинами, висящими на локте, да маленькие дети гоняли голубей, которые испуганно взлетали, делали в воздухе круг и снова опускались на мостовую.

На церковной башне зазвонил колокол. Я думала, что он просто пробьет часы, но звон продолжался. Паола перекрестилась.

— Ангелюс[41]. Значит, уже полдень. Идем, надо поспешить, пока магазины не закрылись на сиесту. Мясник, лентяй этакий, не откроет лавку самое малое до четырех часов. — И она бодро двинулась по улице.

Мне пришлось едва ли не бежать, чтобы поспевать за ней.

Мы купили несколько бледно-розовых маленьких отбивных из мяса, которое, по моим предположениям, и было той самой телятиной. Затем в соседней колбасной лавочке она выбрала несколько палок салями из сотен, разложенных на полках, и кусок белого сыра.

— Теперь можно пойти домой и поесть, — заявила Паола, удовлетворенно кивнув, — а потом поможешь мне фаршировать цветки цукини.

Мы вернулись на ферму.

— Сначала соберем цветки, а потом начиним их, — распорядилась она.

— Я зайду к себе, положу сумочку и приду помогать. — Взяв ключ, я прошла через огород к своему маленькому дому.

Дверь была заперта и не тронута. Я вздохнула с облегчением и, войдя внутрь, удостоверилась, что все три вещицы находятся в моей туфельке. Я оставила сумочку в доме и заперла дверь. Посмотрев на окно, я заметила отпечаток большого ботинка на мягкой земле под ним. Был ли он там сегодня утром?

Мне показалось, что нет, но я не была уверена, что вообще обратила бы на него внимание до происшествия. Может, это след Джанни, оставшийся с прошлой ночи? Но я вспомнила, что он был довольно прилично одет: голубая рубашка с расстегнутым воротом и узкие черные брюки. И никаких крестьянских или рабочих сапог. Это означало, что кто-то пытался заглянуть в это окно, пока нас не было.

Глава 21

ХЬЮГО

Декабрь 1944 года

Нога Хьюго постепенно заживала. Он еще не мог