Осенняя охота - Екатерина Златорунская
– Что-то было?
Оксана ответила – да.
– Он тебя принудил?
Оксана ответила – да.
Гинеколог подтвердила девственность.
– Слава Богу! – Мама тут же прочла заготовленную лекцию, что нужно беречься, особенно взрослых мужчин, что все это блуд и позор. Родится ребенок, а детям нельзя иметь детей, и этого ребенка заберут в детский дом, потому что у них, у родителей Оксаны, нет ни денег, ни сил растить этого ребенка.
Оксана уже перед походом к гинекологу чувствовала себя плохо, а после похода наплывы усилились. Она по-прежнему успевала в школе, но стала путать дни, быстро утомлялась, и мать перевела ее на домашнее обучение. Однажды на рынке Оксана встретила жену Игоря, та катила коляску с ребенком и, увидев Оксану, резко повернула назад. Оксана пошла за ней, она знала этот дом, они приезжали туда с матерью, и там та жена умоляла их забрать заявление, но мать была непреклонна.
– Что тебе надо?
Оксана посмотрела на ребенка, мальчика, он был поразительно похож на нее.
Оксана сказала той его жене, что тоже родила ребенка. Но его забрали, чтобы никто не знал, что он родился. И она его ищет. Оксана схватила ребенка из коляски, добежала до остановки и даже успела сесть в автобус. Ребенок спал, чмокал губами, ему было хорошо с Оксаной, у нее на руках, и до дома она несла его осторожно, в своей кофте, прикрывая ему лицо, чтобы не пекло солнце, и так донесла до дома, где ее уже ждали.
Потом ее долго лечили. Ремиссия, срыв, ремиссия, срыв. В промежутках благополучия сдавала сессии и так окончила университет.
Они ходили со священником кругами.
– Оксана, я боюсь, что ты мне говоришь неправду.
Она хотела ему сказать, что очень счастлива, но не могла произнести ни слова. Отец Андрей замерз, его борода заледенела, пошли на остановку. Автобуса долго не было. От холода хотелось спать и есть.
– Вот бы того рыбного супа, что твоя мать варит, – сказал священник.
Оксана улыбнулась, и в эту секунду прошел тот слепой, прошел быстро, но Оксана успела его разглядеть. Сердце забилось с бешеной скоростью. Летчик исчез, но выслал вестника.
– Оксана, нет, что-то не то, чувствую.
– Отец Андрей, а жертвы авиакатастроф сразу умирают?
Он испугался ее вопроса, она объяснила:
– Как умирают те, кто попадает в авиакатастрофу? Вы же работали патологоанатомом.
– Почему ты спрашиваешь?
– Я лечу в командировку, боюсь.
Отец Андрей ковырнул снег ногой:
– Я никогда не видел, читал. Некоторые умирают сразу, если повезет, от разрыва сердца, еще до падения.
Приехал автобус. Прощаясь, отец Андрей благословил ее. В автобусе ему уступили место.
Оксана возвращалась домой пешком на улицу Ветеранов.
До летчика она была влюблена в мужчину, прихожанина церкви. Он работал в типографии и помогал церкви с литературой, невысокого роста, носил очки и водолазки с горлом. Ничего в нем не было особенного. Под водолазкой небольшой живот, как сдувшийся мячик. Она ему так и сказала: «Какой у вас трогательный живот». Он улыбнулся.
Когда он обедал в столовой, она смотрела, как он ест. Он ей снился.
Поначалу он видел ее и улыбался в ответ. А потом перестал улыбаться, перестал ходить в церковь. Отец Андрей рассказал ей, что у типографского есть жена и дети и не нужно его преследовать.
Оксана узнала, где он живет. Ждала его около подъезда. Провожала на работу, с работы. Ходила за ним повсюду. Он спросил:
– Чего вы за мной ходите?
Она не могла объяснить ему, почему ходит за ним, она сама не понимала, просто не было сил прекратить преследование.
Однажды он подошел к ней:
– Я вам скажу честно: я вас боюсь. Не ходите за мной.
Но она ходила. И он сказал:
– Вы меня вынудили написать заявление в полицию.
От горя она перестала есть и пить. Тогда ее забрали во второй раз. И снова лечили, и снова ей казалось, что ее жизнь кончилась. Отец Андрей навещал ее.
Перед поездкой она купила новое белье – кружевное, лифчик и трусы. Мать спросила:
– Зачем тебе, ты летишь спать с мужчиной?
Оксана заранее подготовилась: когда будут собирать тела, никто не станет смеяться, что на ней ношеные трусы.
– Зачем она туда летит? – Мама жаловалась отцу. – Больной человек. Билет семь с половиной тысяч туда и обратно, плюс командировочные. Лучше бы премией дали, а договор она бы из дома составила. Сапоги бы на осень купила или пуховик.
Оксана решила, что не будет писать прощальных писем, не будет ложиться спать, чтобы сохранить бодрость. Но за час до выезда в аэропорт провалилась в сон на десять минут. Во сне они шли по рынку: мама, папа, и Оксана вела на поводке щенка спаниеля. Щенок внезапно вырвался, стремглав ринулся между торговыми рядами, задел вешалку с одеждой и попал под удар вешалки. Тетка в платке, хозяйка этой вешалки, истошно завизжала. Оксана увидела темнеющую от крови одежду, и под ней метался комочек тела. Отец высвободил щенка, его руки окрасились кровью. Оксана просила: «Вызовите такси». Тетка требовала компенсации за испорченный товар. Мама сердилась: «Зачем такси, мы на троллейбусе доедем». Отец плакал: «Я не могу его держать, он умирает». Оксана взяла щенка на руки, но это был не щенок, а новорожденный ребенок. Он затрясся в руках.
Умирает, подумала Оксана и проснулась. На часах четыре утра. Бешено колотилось сердце, металлическая сухость во рту. Отец проснулся засветло и уже занял туалет, а ей собираться.
– Что ты сидишь в туалете?
– Собираю анализы в поликлинику.
– Фу…
Оксана пописала в ванну, помыла ее гелем и мылом. Мать нервно стучала ей в дверь:
– Что ты там так долго?
Отец всю жизнь проработал на Оленегорском ГОКе электрогазосварщиком и на пенсии полюбил ходить по поликлиникам. Он боялся умереть. Оксана однажды спросила:
– Почему ты так боишься умереть?
Отец обиделся:
– Ради тебя стараюсь. Как ты будешь жить без нас. Ты же больной человек, ты без нас пропадешь.
Живут ради нее. Ага. Она больная, а они здоровые.
Оксана снова почувствовала, как подступает тошнота. Чистая блузка намокла от пота – приложила к груди салфетки; еще одну таблетку, это уже седьмая. Она
