Почти 15 лет - Микита Франко
«Драйв-ин» в Канаде называли автокинотеатры под открытым небом. Макс быстро закивал, не глядя на Славу – словно старался скрыть смущение.
Когда Слава завёл мотор, Макс спросил:
- Как Мики?
Славе понравилось, что он спросил именно про сына. Если бы спросил: «Как ты?», его бы ничуть не подкупило, а вот Мики…
Он вырулил на дорогу, и автомобиль, как ленивый монстр, начал медленно продираться через узкую тропинку.
- Кажется, мы поругались.
- Из-за чего?
Слава вздохнул, крепче сжимая пальцы вокруг руля.
- Не смог ему объяснить, что произошло между мной и Львом. Нагрубил.
- А ты сам понимаешь, что между вами произошло? – спросил Макс. И, кажется, улыбнулся – в наступающей темноте Слава не разглядел.
Он задумался.
- Наверное, мы стали друг другу чужими людьми.
- Так ему и скажи.
- Кому? Мики? – удивился Слава.
- Ну да. Думаешь, он не поймёт? – прыснул Макс. – Он же взрослый. Я был бы рад, если бы мать в своё время сказала мне хотя бы это.
Слава с любопытством глянул на него:
- Твои родители тоже развелись?
- Да. И мне тоже было лет пятнадцать.
- Ты потом общался с отцом?
- Ну да, - ответил парень, как само собой.
- Я вот не общался. Мой просто исчез. Ушёл и не вернулся.
- За хлебом что ли? – засмеялся Макс.
Слава фыркнул: никто раньше не позволял себе смеяться над тем, что его отец сгинул восвояси – Макс был первым. Это тоже понравилось Славе.
На подъезде к парку Слава остановился у супермаркета: сказал, что купит попить. Макс с почти родительской строгостью наказал:
- Никаких энергетиков, понял?
- Только апельсиновый сок, - заверил Слава. – Тебе что-нибудь взять?
- Фанту. С лаймом.
- С лаймом? Она такого цвета, как чистящее средство для окон?
Макс удовлетворенно кивнул:
- Она и есть чистящее средство для окон.
Слава покачал головой: детям он такое пить не разрешает. Ну, не он, а Лев. Но он как бы тоже – придерживается единой политики воспитания.
Слава быстро обошёл супермаркет, взял сок, фанту ядовито-синего цвета, мармеладных мишек (они случайно попались на глаза и он, подумав о Ване, машинально схватил их с прилавка), потом долго пытался понять, голоден или нет – вспомнил, что не ужинал, и, возможно, даже не обедал (об этом он уже вспомнить не смог – казалось, прошла целая вечность), и взял булочку с маком. Когда расплачивался на кассе, понял, что до «Гарри Поттера» осталось пять минут.
Садясь в машину, он передал кислотную фанту Максу, а остальное кинул на заднее сидение. Макс, глянув на часы, спросил:
- Ты где застрял?
- В хлебном отделе, - честно ответил Слава, пристегиваясь ремнём.
- Отца искал?
Слава вытянул губы в улыбке, сдерживая смех – ведь если рассмеяться по-настоящему, то… то всё. Это многое значит: смеяться по-настоящему над чьими-то шутками. Тем более, если их повторяют дважды, а тебе всё равно смешно.
- Я вдруг подумал, что вы лишили своих детей шуток про ушедшего отца, - начал рассуждать Макс. – Если я скажу твоему сыну, что видел его отца в хлебном, имея в виду Льва, это будет иметь не тот эффект, потому что он подумает о тебе, и не засмеется…
- Он не засмеется по другим причинам, - ответил Слава, выезжая с парковки.
- По каким?
- Потому что это не смешно.
Макс искренне возмутился:
- Да ладно! Ты смеешься!
«Заметил, блин», - с досадой подумал Слава. Но досада это была по-странному приятной.
На парковке они заняли место в последнем ряду, в стороне от всех – следующая машина была через два парковочных места. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, и на тёмно-розовом небосклоне уже появлялись первые огоньки. Слава, выйдя из машины, невольно задрал голову: давно он не видел такой отчётливой россыпи звёзд. Они всё ещё были в городе – всего лишь въехали в парковую зону – но в Даунтауне такого не увидишь.
В Новосибирске, над домом у моря, всегда были такие звёзды.
Слава забрался с ногами на капот, сел по-турецки и приглашающе кивнул Максу:
- Садись. Не развалиться.
Усомнившись в собственных словах, добавил:
- А если развалиться, я всё равно хотел купить новую.
Макс осторожно последовал Славиному примеру: сел рядышком и согнул ноги в коленях. Обхватив себя, он зябко поежился – на нём была футболка с коротким рукавом и Слава заметил, как руки ниже локтя покрылись гусиной кожей.
- Замёрз? – обеспокоенно спросил он.
Его вдруг стало волновать, чтобы Максу было комфортно.
- Да не… - ответил тот не слишком убедительно.
- У меня есть плед, - Слава мигом спрыгнул с капота и направился к багажнику.
Макс попытался протестовать, что ему «не надо», но Слава уже запрыгивал обратно на капот с мягким пледом из синего флиса – мама подарила ещё несколько лет назад. Макс накинул плед на плечи и перестал покрываться пупырышками. Так-то лучше.
Кино они смотрели из рук вон плохо – зрители получились никудышные, прямо скажем. Всё время переговаривались и шептались, и, если бы это был настоящий кинотеатр, их бы выгнали ещё в первые же минуты. Говорили, к слову, не о кино, а друг о друге.
Слава спрашивал, как Макс оказался в Ванкувере, и тот рассказывал, как после школы поступал в Университет Британской Колумбии: он выиграл стипендию и частично покрыл ею расходы. Сказал, что готовился к этому с тех пор, как ему исполнилось десять лет, потому что в этом возрасте понял, что гей, и почти в то же время что это – проблема.
- Если ты в Беларуси, - добавил к этому заключению Макс.
- Или в России, - понимающе кивнул Слава.
Рассказывал, что переехал один, и первые отношения у него появились здесь же – с местным парнем. Слава тут же спросил, почему они расстались – ему было важно понять, что в этой истории не замешано никакое насилие. Его всё ещё беспокоил нос Макса (драка? Не драка?).
- Мы друг друга не понимали, - объяснил Макс. – В смысле… Он не знает, что такое быть геем там, откуда мы с тобой приехали. У нас всё время возникали из-за этого споры. Я хотел на прайд, а ему они приелись. Он мог взять меня за руку в
