Почти 15 лет - Микита Франко

Он замялся, подбирая слова, и Слава закончил за него:

- Становитесь как чужие люди.

- Да, - вздохнул Макс.

- И давно вы расстались?

- Пару лет назад.

- Общаетесь?

- Так, немного, - он пожал плечами. – У него новые отношения.

Чем больше Слава слушал эту самую обыкновенную историю про прилежного студента, у которого были одни отношения, из которых он вышел, сохранив общение с бывшим парнем, тем спокойней ему становилось.

«Кажется, ничего нормальней в своей жизни я ещё не слышал», - расслабленно думал он.

Ему даже хотелось попросить Макса рассказать ещё что-нибудь нормальное. Но тот, глянув на Славу, спросил:

- А ты давно… замужем?

Слава усмехнулся:

- Не очень. Но мы вместе почти пятнадцать лет.

Макс снова присвистнул – как когда услышал про возраст Мики.

- Рано тебя во всё это засосало…

Слава засмеялся:

- Начиналось всё банально: какой-то парень подошёл в гей-клубе. А теперь… Вот.

Под «вот» он имел в виду всё и сразу: у нас дети, они к нему привязаны, никуда и никогда я от него не денусь, эти пятнадцать лет навсегда выгравированы на моей жизни, а мне всего тридцать один год, в этом возрасте большинство людей только начинают думать о семье, я мог бы завести ещё одну, а мог бы никогда не заводить, но я уже здесь, с тобой, сижу на капоте ровно до одиннадцати вечера, а в одиннадцать меня ждёт сын, и утром мне нужно ехать в больницу к другому сыну, а потом я обязан написать второму отцу о состоянии младшего, потому что это теперь вечная связь, и в какой-то момент я перестал понимать, как оказался в этой заднице…

- Вот, - ещё раз сказал Слава. Всё остальное – не сказал.

Макс, помолчав, спросил:

- Ты очень устал, да?

Это было так проницательно, что Слава даже испугался: неужели часть своей мысленной тирады он всё-таки сказал вслух?

Он поднял взгляд на Макса, тот смотрел открыто и сочувствующе.

- Кажется, да, - признался Слава.

- Хочешь закончим прямо сейчас? Я сяду за руль, отвезу тебя домой.

Слава запротестовал:

- Нет, это я должен отвезти тебя домой.

- Почему ты? – не понял Макс.

- У меня машина. Я приехал за тобой, увез, теперь должен вернуть.

Макс, улыбнувшись, покачал головой:

- Нет, не должен.

Слава обессиленно посмотрел на него и сдался:

- Ладно. Хорошо. Но в одиннадцать, не сейчас.

Макс, похоже, обрадовался:

- Как скажешь.

- А пока, расскажи что-нибудь ещё, - попросил Слава. – Я очень хочу послушать что-нибудь психически здоровое.

Макс задумался:

- Ну… Мои родители знают, что я гей, и в целом, они не возражают…

- Ахренеть, - выдохнул Слава. – Давай ещё.

- В детстве на меня редко кричали.

- Да ты гонишь?

- Серьёзно!

Слава, рассмеявшись, отнял руку от капота, заправил выпавший шнурок обратно в кроссовку, а когда снова положил ладонь на автомобиль, их с Максом руки случайно соприкоснулись кончиками пальцев – они тут же одернули их, в смущении глянув друг на друга.

Почти 15 лет. Лев [25]

Времени искать зеленый корректор не оставалось: в восемь утра начинался рабочий день. Вернувшись в спальню, где в его постели всё ещё лежал голый иранец, Лев, проходя к шкафу, бросил мимоходом грубое: «Вставай».

Тахир завозился, потягиваясь и сминая простыни, и Лев, подняв с пола его рубашку, кинул её на постель, попав ровно в парня.

- Вставай! – нетерпеливо повторил он.

Прилетевшая в лицо рубашка взбодрила Тахира и он, растерявшись, спросил:

- Ты чего такой злой?

Лев, затягивая ремень на брюках, возмущенно выговаривал:

- Какого хрена ты оставляешь на мне свои сраные отметки? Я что, твоя собственность? Я – врач! Как я пойду на работу с этим на шее?

Тахир, улыбнувшись, только пожал плечами:

- Да ладно, это же прикольно.

Лев вспылил ещё больше:

- Что прикольного? Ты считаешь, я хочу оповестить всех, что у меня был секс? Мне же не четырнадцать!

Застегнув рубашку на все пуговицы, он долго пытался поставить воротничок таким образом, чтобы тот закрывал засос, но как ни старался, получалось скрыть только наполовину. Тахир, тем временем, натягивал на себя одежду, довольно поглядывая из-под длинных ресниц: видимо, страшно собой гордился.

В подъезде, пока Лев запирал дверь, Тахир, опершись на перила, спросил:

- Увидимся сегодня вечером?

Лев хотел ответить: «Нет». И ответил бы, если бы не чертово солнце. Из подъездного окошка, расположенного точно под потолком, пробивались солнечные лучи и полосками света падали на лестничную площадку. В одной из таких полосок стоял Тахир: прищурив один глаз, он бесхитростно смотрел на Льва снизу-вверх, скривив губы в полуулыбке, и этим выражением лица очень напоминал Славу.

Убрав ключи в карман, Лев шагнул к нему и подался порыву раньше, чем успел его обдумать: наклонился и поцеловал Тахира – так, как обычно целовал на прощание Славу, легким касанием губ.

Когда он разорвал поцелуй, Тахир выдохнул:

- Вау. Как нежно…

- Увидимся, - коротко сказал Лев и заспешил вниз по лестнице.

По дороге он быстро ответил Славе: сообщение про зеленый корректор проигнорировал, а на план лечения ответил: «Сколько это будет стоить?». Ответ пришёл быстро: «Нисколько». Новость, которая раньше бы порадовала Льва, теперь угнетала: он хотел чувствовать себя полезным, хотел доказать и себе, и Славе, и детям, что уехал не зря. Подумав, он спросил про Мики: «А ты нашёл психотерапевта?». Это было ещё одно доброе дело для детей, на которое он мог бы прислать деньги. Слава написал: «Мики пока отказывается». Лев прыснул и написал: «А ты его не спрашивай», на что Слава, прислав эмоджи закатывающих глаз (боже, он даже на расстоянии умудряются их закатывать), ответил: «Психотерапевты так не работают». Лев не понял – почему? Если ребёнок болеет, родители решают, как он будет лечиться – зачем спрашивать согласие на лечение у ребёнка? Может, они ещё у Вани спросят, хочет ли он прийти в себя после комы? Какой бред.

Зайдя в больницу, он прошмыгнул мимо регистратуры, бегло поздоровавшись с администраторшами. Стараясь нигде не задерживаться, добрался до лифта и занял позицию в углу, вежливо улыбаясь каждому следующему заходящему, а потом выскочил из лифта последним, сразу последовав в процедурный кабинет – быстрее, чем встретит кого-нибудь из