Три пары - Лорен Маккензи
Он помог Поле сесть в машину, пристегнул ее ремень безопасности и велел подождать, ему нужно позвонить. Сел на багажник машины и позвонил Лиззи. Она была потрясена и твердо убеждена, что они не могут оставить Полу одну. Он должен привезти ее домой и остаться с ней. А Фрэнк хотел привезти ее и передать на руки Лиззи.
– Тебе так хорошо все такое удается.
– Забота о пьяницах? – спросила Лиззи.
– И несчастных женщинах.
– А дети, Фрэнк?
Фрэнк решил, что заберет Джека и они отвезут Полу к ней домой. Джек хорошо знает дом и Полу. Когда Фрэнк приехал домой, то оставил Полу в машине и пошел за Джеком. Тот, ничего не подозревая, спустился по лестнице. Лиззи ничего ему не сказала.
– Твоя мама попала в аварию – она в порядке, немного расстроена.
У Джека на лице отразилась паника:
– Где она?
– В машине.
Джек протиснулся мимо него и выбежал за дверь. Пола увидела, что он приближается, и вышла из машины, широко раскинув руки. Он замедлился и остановился. Пола покачивалась перед ним. Фрэнк знал, что видит Джек: кровь, пятно мочи, тушь. Руки Полы упали вдоль тела.
– Джекджек?
Джек развернулся и пошел обратно в дом. Фрэнк попал впросак. Он совершил огромную ошибку, обратившись к Джеку и рассказав ему о состоянии матери. Он хотел пойти за ним, но тут Пола заплакала. Фрэнк усадил ее в машину, бормоча слова утешения, и вернулся за руль. «Не обращай на него внимания, он придет в себя, завтра все будет лучше».
Звякнуло сообщение. От Лиззи: «Джек со мной. Отвези ее домой. Я тебе позвоню».
– Мне нужно выпить, черт возьми, – сказала Пола.
Он купил ей бутылку белого вина: поощрение трезвости было задачей для другого дня. Она усмехнулась, прочитав этикетку.
– В тебе никогда не было стиля, Фрэнк Дюркан.
Он предложил ей принять ванну и лечь спать. Она открыла вино и пила, пока не легла на диван и не вырубилась. Вокруг дивана было устроено гнездо птички-шалашницы со всем необходимым: крем для рук, крекеры, банка со свечкой, по совместительству – пепельница, несколько пачек сигарет, в которых осталось по одной или две штуки, пустые бутылки из-под вина – не более изысканного, чем то, которое купил он, несколько монеток, четки, помада, френч-пресс, «Солпадеин» и «Ренни». В доме стоял холод как в морге: отопление, должно быть, было отключено уже несколько дней. Он поднял с пола одеяло. Вырвавшийся запах мочи ошеломлял. Фрэнк выбросил одеяло через заднюю дверь. Нашел чистое наверху и принес, чтобы укрыть ее. Когда-то он насмехался над газовыми каминами, но, когда щелкнул выключателем и появилось пламя, это показалось ему чудом.
Его телефон зазвонил. Менеджер съемок спрашивал, успеет ли он вернуться вовремя к кастингу.
Он ответил «нет», ему очень жаль, но сегодня он не вернется. Семейный кризис.
Он не смог найти мешки для мусора, поэтому ограничился несколькими коробками для папок из подвала, высыпав сами папки на пол. На хер Томми. Фрэнк прошелся по гостиной и кухне, скидывая все грязное, испачканное или сломанное в коробки, пока поверхности не были очищены. Он оставил коробки у задней двери рядом с внушительной кучей пустых бутылок. Пола все это время храпела.
Он написал Лиззи: «Пола спит. Я убрался. Думаешь, мне можно вернуться домой?»
«Нет».
«Умираю с голоду».
«Закажи доставку. Когда она протрезвеет, поговори с ней. Ей нужна помощь. Сделай это ради Джека».
«ОК»
«Целую»
Фрэнк заказал пиццу. Пока ждал ее, написал Беатрис. Они не виделись больше месяца: с тех пор как она испугалась из-за одеяла, а потом было невозможно из-за самого Рождества. Он внимательно изучил Полу и решил, что она, скорее всего, будет в отключке еще несколько часов. Он обдумывал, что можно сделать, чтобы выманить Беатрис. Написал ей: «Встретимся, выпьем? Мне нужно увидеть тебя». На экране телефона Беатрис отобразится сообщение от Эми Уолш, матери из школьного родительского комитета. В его телефоне она была Дэйвом, старым приятелем с футбола. Он сказал Лиззи, что Дэйв навязывается ему в друзья, чтобы улучшить свою физическую форму. Лиззи раздражающе воодушевилась от мысли, что Фрэнк хочет потренироваться. Не ради внешности, а ради здоровья. Он ей не поверил. Фрэнку пришлось купить спортивный костюм и кроссовки, чтобы оправдать свою ложь. Иногда, когда они встречались по утрам, Беатрис тоже была в спортивной одежде. За несколько мгновений до того, как они раздевались догола в доме Дермота и Молли, Фрэнка охватывало сюрреалистичное чувство, как будто он попал в альтернативную, степфордскую версию своей жизни.
Его телефон запищал. Беатрис.
«Я не могу больше с тобой работать. Прости, Дэйв!»
Фрэнку потребовалось время, чтобы прийти в себя, прежде чем он смог ответить, как Эми:
«Что значит не можешь?»
Она не ответила, и он не мог больше ждать.
«Типа никогда?»
Он смотрел на телефон, затаив дыхание, ожидая продолжения.
«Да. Извини».
Он позвонил ей, зная, что она может решить проигнорировать его.
Она ответила:
– Привет, Эми, подожди, я найду тихое место. – Он слышал, как она поднимается по лестнице, открывает и закрывает дверь.
– Пожалуйста, не звони мне больше. – Она не могла сказать ничего более прозаичного.
– Что-то случилось?
– Лиззи пригласила нас на ужин.
Фрэнк не знал о приглашении, а если бы знал, то поставил бы на нем крест. Он чувствовал слишком много странных эмоций рядом с Конором, но не был уверен, что это не голос его собственной вины.
– Не обращай внимания на Лиззи, она ничего не знает.
– Мы должны остановиться, Фрэнк.
– Ты не можешь. Кажется, я влюб…
Она повесила трубку. Фрэнк плюхнулся в кресло. В кресле было мокро. Он вскочил. Твою мать… Он почувствовал себя больным: не мог понять, было ли это связано с новостями от Беатрис или зловонным воздухом. С трудом открыл окно. Возможно, дело и в том, и в другом.
– Ты дурак, Фрэнк. – Пола проснулась и наблюдала за ним.
– Это не то, что ты думаешь, – сказал Фрэнк. Она так сильно расхохоталась от этого клише, что Фрэнк засмеялся вместе с ней. Поле херни не навешаешь. – Сердцу не прикажешь.
– А я хочу еще выпить, но, думаю, ты скажешь, что это вредно и что мне следует бросить.
– Я собирался предложить тебе пожить с кем-нибудь, – сказал Фрэнк.
– Никого нет. У меня никого не осталось, – сказала Пола. – Посмотри на меня. – Она выпрямилась. Окровавленная футболка соскользнула с плеча, ключицы торчали, бюстгальтер обвис, а увеличенная грудь выглядела как два пудинга на блюде. – Я этого с собой
