Три пары - Лорен Маккензи

Воспоминание о Лиззи заставило ее снова рассмеяться. Она нырнула под воду, чтобы скрыть смех. Пузыри вырывались на поверхность.

– Мама, ты в ванне?

– Ты в нашей ванне?

– Я была очень грязной девочкой, – сказала она. – Пять минут, и она ваша. Сходите возьмите печенье.

Они убежали. Она легла на спину и позволила конечностям повиснуть в воде. Она написала Конору. «С Новым Годом. Не хватало вашей вечеринки. Вместо этого пялилась в стену».

Его ответ был почти мгновенным.

«Мы поднимались на Лугнакиллу[14]».

«Окей, ты выиграл».

Девочки завизжали от звука открывающейся входной двери. Домой пришел Шэй. В любую минуту он мог оказаться у двери ванной, желая знать, что будет на ужин. Тогда он увидит, что она накурилась, и начнет жаловаться, что она его не дождалась и не разделила с ним косяк или ванну. Или и то и другое. Она вылезла, вытерлась и обернулась полотенцем. Когда-то в прошлом она бы открыла дверь и втянула его внутрь. Он постучался:

– Привет. Хочешь, я приготовлю ужин?

– Помой посуду. Я буду через минуту.

Она слышала, как он ушел. Ее телефон запищал.

«Это была не моя идея. Меня затащили. Я бы все отдал, чтобы пялиться в стену вместе с тобой».

Ева обомлела. Она не была готова к тому, что он имел в виду, если он вообще что-то имел в виду. Она не могла позволить себе не ответить, потому что это тоже был бы ответ. Он был слишком быстр.

«С тобой и Шэем, ты понимаешь о ечм я».

Она отправила смеющийся смайлик, а затем удалила все сообщения.

Когда она зашла на кухню, Шэй стоял у раковины, начав мыть посуду. Она встала сзади и обняла его, положив голову ему на спину.

– Привет.

– Привет.

Он обернулся и понюхал воздух вокруг нее. Потом посмотрел ей в глаза:

– Ты накурилась.

Вместо возмущения или даже фальшивого возмущения он был рад за нее. Считал, что ей нужно немного выпустить пар. Если она захочет вернуться в ванну, он приготовит ужин.

– Что ты такое говоришь?

– Ничего.

– Чушь собачья.

– Расслабься.

– Я уже! Я же накурилась, помнишь?

– И я рад за тебя, помнишь?

– Пошел ты.

Глава 29

Что значит не можешь?

В начале января Фрэнка попросили снять еще один блок эпизодов. С понедельника, за тот же гонорар. Через час, после того как он сказал «да», ему позвонил другой режиссер. Барри Фаулер торговался, чтобы получить больше денег: он умолял Фрэнка присоединиться к битве и держаться вместе с ним. Барри подписал первый контракт только потому, что надеялся на обещание продюсеров, что во втором сезоне заплатят больше. Фрэнк понимал, что был вторым претендентом у продюсеров, и подозревал, что, если присоединится к борьбе, те просто перейдут к третьему варианту. Когда-то гордость заставила бы его поддержать Барри, но они уже потратили все, что он заработал за первый заказ. Фрэнк согласился на условия. Как он сказал Барри, ему очень жаль, но времена сейчас трудные.

В первый день репетиций у всех кружилась голова или было похмелье. Накануне объявляли номинации на премию ирландского телевидения, и некоторые отправились праздновать. Фрэнк поймал себя на мысли, что его сериал, допущенный к конкурсу в следующем году, может иметь шанс на номинацию. Тогда он вернется к портному, который шил ему смокинг на «Оскар». Ему понравилось, как этот жест завершит цикл.

Пола писала ему сообщения несколько дней, но он не отвечал. Сегодня она позвонила, и он переадресовал ее прямо на автоответчик. Он не хотел портить себе хорошее настроение. Вскоре после этого раздался звонок от Лиззи. Пола позвонила ей и попросила ее попросить его позвонить ей.

– Она казалась расстроенной, Фрэнк, и не сказала мне, что происходит. Ты ходил к ней после Рождества?

Он не ходил.

– Ничего не могу поделать, я на работе.

– Это всего лишь репетиция. Позвони ей. – Она повесила трубку.

Он не стал. Через час позвонили с неизвестного номера. Гарда[15]. Пола арестована за опасное вождение, превышение скоростного лимита и причинение ущерба. Заберет ли он ее и возьмет ли на себя ответственность за нее? В противном случае ее будут держать в камере, пока она не протрезвеет. Фрэнк поблагодарил их, извинился перед продюсерами и поехал на станцию Сантри-Гарда. Он поймал себя на том, что превышает скорость по автостраде, и заставил себя замедлиться: худшее уже произошло.

Сантри-Гарда представляла собой функциональное нагромождение бетонных блоков, асфальта и рядов припаркованных автомобилей. Внутри было еще хуже: флуоресцентные лампы и стены, исцарапанные инициалами сопротивления. Он боялся за Полу. Коп за стойкой регистрации, молодой и веселый, поинтересовался, в каких отношениях он состоит с преступницей. Он не знал, что ответить. Она его бывшая, но это было так давно, и, вспоминая прошлое, он чувствовал, что все, что между ними произошло, было грубым преувеличением.

– Друзья? – предположил охранник. Фрэнк кивнул. Но слово «друг» только заставило его почувствовать себя полным уродом. Будь он для нее настоящим другом, он бы не оставил ее звонки без ответа. Но тут заключался парадокс: если бы он ничего к ней не чувствовал, то был бы более невосприимчив к ее отчаянному положению.

Он услышал ее голос прежде, чем увидел ее. Голос звучал оптимистично, кокетливо и что-то бормотал о сексуальной униформе, но когда он увидел ее, то не смог скрыть своего ужаса. Глаза у нее почернели от туши и слез, нос распух, посинел, волосы спутались. Передняя часть футболки была залита кровью, на ней были спортивная куртка и штаны. Он узнал школьный герб Килбраддена – школы Джека.

– У меня тут произошла неприятность. – Ее лицо исказилось, когда она попыталась скрыть рыдания. Он прижал ее к груди под взглядом охранника.

– Ее машину конфисковали в аэропорту. После того как она снесла несколько парковочных столбов. – Фрэнк поморщился при мысли о повреждениях на «Ауди». Она икнула у него на груди.

– Мисс Глисон придется оплатить расходы, прежде чем она сможет забрать машину.

Фрэнк обнимал ее, пока они возвращались к машине. Он чувствовал ее кости под мешковатой одеждой. Пахло давно высохшей мочой.

– Куда ты собиралась?

– В Мумбаи. За Томми. Он спутался со своей переводчицей и собирается остаться в Индии. Нашел то, о чем всегда мечтал, – женщину, которая ловит каждое его слово.

– Мне очень жаль, Пола. – Фрэнк задался вопросом, нравился ли ему вообще Томми по-настоящему: даже если когда-то да, сейчас он ненавидел его.

– Не надо. Я собираюсь его задушить. А