В кофейне диковинок - Хэзер Уэббер
Я слышала, как Александр спустился по лестнице, как скрипнула, открываясь, дверь. Выбралась из постели и направилась к окну, чтобы убедиться, что он не слоняется где-нибудь поблизости, собираясь влезть ко мне по пожарной лестнице или отмочить что-то подобное. И вдруг услышала визг шин, тошнотворный хруст, треск разлетевшегося лобового стекла и грохот.
До окна я добежала с бьющимся сердцем. Глянула вниз.
На ярко освещенной фонарем улице был виден врезавшийся в столб автомобиль. Сипел двигатель, валил черный дым.
А на дороге лежало скрюченное тело.
Скрюченное тело Александра лежало на дороге…
Я закрыла глаза и потрясла головой, чтобы отогнать воспоминания.
Но избавиться от чувства вины было не так просто.
Если бы только я открыла дверь!
Если бы только…
В окно ворвался морской бриз и овеял меня, словно обнимая. Пытаясь успокоить.
Но как он мог меня успокоить?
Александр погиб из-за меня! И этого не изменишь.
Вытирая слезы, я выбралась из постели и пошла в ванную.
Но на полпути остановилась и втянула носом воздух.
В доме по-прежнему пахло гарью – едкой химической гарью. Вспомнилось, как отец однажды воткнул кондиционер не в розетку, а в сетевой фильтр: через десять минут повалил дым и заорала пожарная сирена.
Я испуганно прислушалась, стараясь понять, что происходит. Шипело и хлюпало где-то вдалеке. Не в доме. В нескольких кварталах отсюда.
Я схватила халат и побежала вниз.
– Дез! Дез! – Я забарабанила ему в дверь.
Через секунду он открыл, весь встрепанный, с торчащими во все стороны волосами и сонными глазами.
– Феечка! Боже милосердный, что случилось?
– Где-то в городе пожар! Точно не знаю где. – Я снова втянула воздух. – Но я его чую. Скорее всего, горит проводка. Горелым пластиком пахнет.
– Уверена? – Сон с Деза мигом как рукой сняло.
– Абсолютно, – кивнула я.
– Тогда пошли поищем, где это. Помощь вызову по дороге.
Уже через минуту мы въезжали в город на его грузовике, и я смотрела по сторонам. Добравшись до площади, мы объехали ее кругом, и наконец я увидела, что горит.
Пекарня.
Глава 18
МЭГГИ
К вечеру понедельника мне ужасно хотелось спать.
Со вчерашнего утра, когда стало известно о пожаре в пекарне, я ни разу не присела.
Если бы не Ава, произошла бы настоящая катастрофа. К счастью, огонь не успел разгореться как следует и не причинил большого вреда. Однако пекарню закрыли на пару дней, чтобы привести все в порядок.
Я взглянула на Донована: он шел через зал кофейни с метлой в руках и на ходу косился в окно – на пекарню. Он целый день так делал – словно проверял, на месте ли она. И каждый раз убеждался, что на месте.
Вчера вокруг семьи Куинлан сплотился весь город. Я взяла на себя горячие напитки. Другие несли еду: запеканки, шашлык, печенье, салаты, десерты… Многие предлагали помочь с уборкой и хотели пожертвовать денег на восстановление пекарни. И я лопалась от гордости за наших горожан, которые не бросают соседей в беде.
Донован, обычно разговорчивый, и рта не раскрыл, пока пожарные осматривали пекарню. Со вчерашнего дня в нем что-то переменилось. Что-то очень важное. И каждый раз, когда он заговаривал о том, что мог потерять, я видела эту перемену в его глазах. Правда, пока не понимала, что она значит.
Оказалось, в одном из холодильников замкнуло проводку, а противопожарная система почему-то не сработала. В последние двадцать четыре часа всех больше всего занимал вопрос, как Ава умудрилась учуять дым с такого расстояния. Сама она сказала, что рано проснулась и почувствовала запах гари, потому что ветер дул как раз с той стороны. Ава уже как-то говорила, что у нее острое обоняние, но только теперь я поняла, насколько это мягко сказано.
В кофейне сегодня собрались завзятые сплетники. Они так меня утомили, что я даже хотела закрыться раньше времени. Тем более что с самого утра работала одна.
Роуз вчера поехала в Джорджию навестить родню и внезапно застряла – машина сломалась. А звать Аву мне не хотелось. Еще не хватало ей управляться с толпой любопытствующих! В последние дни она постоянно зевала, под глазами залегли глубокие тени, и я сама все поняла про ее самочувствие. Решила даже предложить ей сходить к моему врачу: пусть убедится, что ее только горе изводит, а не что-нибудь еще.
Однако только я собралась плюнуть на все, как подмога пришла, откуда не ждали. Донован нацепил фартук с логотипом «Сороки» и запрыгнул за прилавок. Видимо, не утратил еще навыки с того лета, когда здесь работал! Я была так благодарна ему за помощь, что чуть не расплакалась, хоть и понимала, что завтра наверняка весь город будет судачить о том, как мы отлично сработались. Нам до конца недели покоя не дадут!
Я прошла в глубину зала и, взобравшись на табуретку, стала старательно выводить мелом на доске: «Тарталетки с ванильным кремом от Грозного Элдриджа».
По понедельникам мы всегда выставляли там новый рецепт – меня это успокаивало. Голова не болела – просто чудо, учитывая, как прошел день.
– Сто лет такого не видел!
Донован, прислонив метлу к стене, изучал Уголок Диковинок. Отодвинул потрепанный, разбухший от воды томик «Путешествия с Чарли» в твердом переплете и взял старенький «Полароид» с классической наклейкой радужной расцветки.
Наставив камеру на меня, он сделал вид, будто фотографирует.
– Скажите «сыр».
– Я тебя сейчас уволю!
Ну да, как же! Мне слишком нравилось быть с ним рядом.
– Какая ты строгая начальница! – Он положил фотоаппарат на место. – Давно он здесь лежит?
– Почти десять лет.
Если бы аппарат работал, его, наверное, можно было бы продать за неплохие деньги, но он был сломан еще девять лет назад, когда я отыскала его на блошином рынке, и по сей день оставался в том же виде. Впрочем, я и не собиралась его продавать.
Донован снова взялся за уборку: стал обметать ствол сорочьего дерева, стараясь не упустить ни одной крошки.
– А что, если человек, которому он предназначен, никогда сюда не зайдет?
– Зайдет.
– Почему ты так уверена?
– Просто, – пожала плечами я.
Объяснить этого я не могла. Но в том, что пара для каждой диковинки найдется, уверена была так же твердо, как в том, что солнце встает по утрам и садится по вечерам.
Иногда я пыталась представить человека, которому в итоге достанется камера. Может быть, он скажет:
– У меня в юности такая была! Столько денег на пленку спустил, а ничего выдающегося так и не снял… Где-то до сих пор валяется снимок тюбика зубной пасты образца 1979 года. Я ужасно любил фотографировать! Сам не понимаю, почему бросил.
Я покосилась на томик Стейнбека. Тут все ясно: будущий хозяин или хозяйка этой книги наверняка мечтает отправиться в путешествие со своей собакой и ждет знака от Вселенной.
Я вспомнила, как дала Аве наперсток. Где я его нашла, так и оставалось загадкой, зато теперь стало очевидно, почему он предназначался именно ей. Вчера я заехала к ней, чтобы вместе пообедать, и она показала, как продвигается работа над мишкой Ханны Смит. Когда Ава рассказывала, какие швы использовала и где хочет сделать аппликации, ее глаза сияли от счастья. Ей определенно не хватало в жизни иголки, и с ниткой! И теперь, обретя старую любовь, она просто светилась.
– Извини за вчерашнее! – сказал Донован. – Я бы ужасно хотел поехать с тобой на блошиный рынок – поглазеть, как ты ищешь свои сокровища. Может, в воскресенье?
– Дворовая распродажа, – напомнила я.
Распродажа должна была продлиться с пятницы по воскресенье. А я к тому же планировала открыть в выходной кофейню, чтобы подзаработать, раз уж все равно соберется такая толпа.
– А следующее воскресенье? – нахмурился он.
– Так сразу не скажу… Нужно проверить мое расписание.
– Это очень плохо, что мне хочется выбросить твой календарь в окно? – спросил Донован, засовывая метлу под стол.
– Что? Почему?
– Мэгги, когда ты расслабляешься? У тебя хоть иногда бывает время на себя? Возможность заняться тем, что
