Почти 15 лет - Микита Франко
Он провёл по зеленой трубке вверх и услышал знакомый голос доктора Тонга, который, вопреки ожиданиям, заговорил не о Ване, а о Мики. Он сказал, что старшему сыну стало плохо в палате («Может, паническая атака. У него бывает?») и его необходимо забрать. Слава ощутил предательское облегчение – слава богу, Ваня в порядке. Стыд за облегчение пришёл запоздало: Мики-то не в порядке. Судя по всему, вообще не в порядке.
Он извинился перед Максом, сказал, что нужно срочно вернуться в больницу.
Макс тоже занервничал:
- Что-то с Ваней?
- Нет, Мики. Ему там… в общем, ему стало нехорошо, нужно забрать.
Слава попросил счёт у мальчика-индуса, но Макс его заверил:
- Я заплачу.
Слава кивнул, решив не спорить из-за стакана апельсинового сока.
Уже на выходе из кафе, Макс предложил:
- Может, я могу чем-то помочь? У меня есть права, могу сесть за руль. Ты выглядишь… устало.
Слава догадался, что он хотел сказать: «плохо», но смягчил. Покачал головой:
- Не надо. Мики не поймёт, если ты сядешь за руль.
- Ладно, - нехотя согласился Макс. – Но если что… В общем, имей в виду.
Слава невольно улыбнулся: ему была приятна эта неожиданно укутавшая со всех сторон забота.
Проводив его до машины, Макс смущенно спросил:
- Когда можно будет увидеть тебя ещё раз?
Слава открыл дверцу автомобиля, сложил на неё руки и некоторое время разглядывал Макса: в их первую встречу он показался ему гораздо старше, серьёзней, даже, может быть, внутренне взрослее самого Славы – наверное, таким он и хотел в тот момент казаться. А теперь открывался совсем другим: стоял в безразмерном свитшоте, как нахохлившийся воробей – только кончики пальцев торчали из-под длинных рукавов – и выглядел очень юно и смущенно.
Слава спросил:
- Тебе удобно сегодня в восемь?
- Да! - тут же ответил Макс.
Казалось, какие время и день ни назови, он будет выпаливать своё: «Да» с одинаковой готовностью.
- Где ты живешь?
- Юнион-стрит 750.
- Я за тобой заеду, - Слава подмигнул ему, садясь в салон.
Даже когда он выехал с парковки, Макс продолжал стоять на одном месте, глядя ему в след с застывшей на губах улыбкой.
Почти 15 лет. Лев [23]
На второй день он вышел работать сразу на сутки – хуже, чем торчать в больнице двадцать четыре часа было только возвращаться вечером в пустую квартиру. Накануне он попытался провернуть такой трюк: пришёл домой в пять часов вечера, лёг на диван и включил канал «Дважды-два» – там обычно крутили любимые Славины мультики. Никогда не смотрел раньше. Слава часто предлагал, когда они были моложе на десять лет, но Лев отвечал, что «Южный парк» — это «примитивный юмор для деградантов», а Слава возражал, что это «многоуровневая сатира».
Теперь посмотрел и решил: что-то в этом есть. Даже пожалел, что не соглашался раньше – со Славой было бы смешнее.
Но после мультиков стало ещё хуже, чем было. Только зря напомнил себе о Славе.
Брать дежурства две смены подряд ему не разрешили. На третий день снова пришлось вернуться в давящую тишину, поставить чайник на плиту, лишь бы что-то кипело и свистело на фоне, и включить телевизор, лишь бы кто-то говорил. Чай при этом он не пил (впрочем, как и не ел – не было аппетита), а телевизор не смотрел.
В шесть вечера он вспомнил, что у него есть друзья и позвонил Карине. Коротко рассказал про Ваню («Какой кошмар…» — сочувственно охала Карина), своё возвращение в Россию («Какой кошмар!» — повторяла она уже неодобрительно) и спросил:
— Можешь ко мне прийти?
— Прямо сейчас не могу, — ответила она. – У Димы температура 37,8, он делает вид, что умирает.
Лев горько усмехнулся, а Карина осторожно спросила:
— А ты… ты почему не со своим мужем?
— Я уже объяснил.
Она повторила его же слова:
— Хочешь работать и не хочешь сидеть у постели ребёнка, ничего не делая?
— Типа того.
— А как же «в болезни и в здравии» и всё такое?
— Слушай, он сказал, что не любит меня, — напомнил Лев.
Она прыснула:
— А чё ты хотел, я сама тебя уже почти ненавижу…
Лев, услышав это, вспылил:
— Эй, ты вообще моя подруга или чья?
— А кто тебе ещё скажет, что ты ебанулся, если друг не скажет? Надо было позвонить мне перед тем, как уезжать, я бы тебе сразу это сказала!
Лев опешил:
— Мне вообще-то тоже нужна поддержка.
Карина ответила чуть терпимей:
— Могу встретиться с тобой завтра, сегодня я поддерживаю мужа.
— С температурой 37,8? – невесело рассмеялся Лев. – Он не умрёт, говорю как врач.
— Лев, ты не пуп земли, — холодно произнесла Карина. – Если бы ты не уехал, было бы кому тебя поддержать, а так…
— Да ты что, не слышишь, он меня не лю…
Его оборвали короткие гудки на линии. Она бросила трубку.
— Он меня не любит, — договорил Лев сам себе, откладывая телефон в сторону.
Неужели она не понимает, что из всего, что произошло, эти слова – самое важное? Они всё меняют и обессмысливают. Нет никакого «в болезни и в здравии», когда один говорит другому: «Я не люблю тебя больше». Не он нарушил эту клятву.
Лев задумался: есть ли у него ещё друзья? Катя? Она точно не прилетит к нему из Петербурга. Она вообще давно себя дискредитировала: ещё когда случилась ситуация с Яковом, чуть ли не прекратила из-за этого их общение. Артур? После того, что случилось с Мики – ни за что. Пелагея? Он был уверен, что сестра и поговорит с ним, и прилетит, если он попросит, но не мог заставить себя ей позвонить: было стыдно до противного ощущения мурашек на коже. Может, потому что она о нём ничего не знала.
В десять вечера он принял душ, но вместо того, чтобы отправиться спать, вытащил из сумки (которую так и не разобрал) светлую футболку и джинсы. На футболке образовались заломы и складки, но Лев не стал её отглаживать, сразу натянув на себя. Следом переоделся в джинсы. Подошёл к зеркалу на дверце шкафа, взъерошил волосы и несколько раз заверил
