Девочки против бога - Енню Вал
Теперь мы находимся в другой картинке. Изображение почти такое же неподвижное, но оно не с DVD Darkthrone. Это фотография, сделанная мной. Мы не в 1993 году, а в 1998. Фотография с репетиции метал-группы, в которой я играю. Мы, наверное, пытались снять клип тем поздним вечером, но за камерой была, конечно, не я. Я только сфотографировала место, где мы были, и поэтому на фото нет людей, просто поляна с небольшой тропинкой на снегу и несколько деревьев, освещенных фонариками или фарами. На темном снегу под одним из деревьев можно увидеть следы. В целом изображение все в крупных зернах (фотоаппарат был недонастроен), снег серый, и все цвета между деревьями стираются, превращаются в черный и темно-серый. Только очертания верхушек деревьев устремлены в небо.
У меня осталось много таких фотографий сёрланнских лесов со времен учебы в гимназии, и я видела много похожих мотивов на старых дисках Терезы и в других видео и фото блэк-метал-групп из 90-х. На этих фотографиях всегда зима и всегда деревья, ели и сосны, те же деревья, те же верхушки. Изображения никогда не кажутся реалистичными, всегда слишком много движения или слишком плохой фокус, чтобы понять, что удалось что-то запечатлеть.
Ветки, снег, камни и мерцающее белое небо словно кровоточат друг в друга. В старших классах я не понимаю, почему я всегда делаю такие снимки, похожие на фото для тестирования настроек, без людей, при слишком слабом освещении и слишком низком разрешении. У меня нет никакого желания учиться искусству фотографии. Мои упрямые фото обречены оказаться в корзине одного из школьных компьютеров. Но что-то заставляет меня продолжать документировать то, что кажется ненужным, несмотря на плохие навыки. Меня продолжает привлекать что-то плохое, пустое и нереальное.
Теперь появляется целая серия таких изображений, и кадры, и неиспользованные тестовые фотографии. Они настолько похожи, что их можно сложить вместе и получить почти настоящий лес. Но только почти. Вместе они создают хаотичный пейзаж, сломанный лес. Это не природа и не образы природы, которые должны передавать снимки. Эти фотографии хотят разрушить то, что мы узнали о действительности. Мы как будто пытаемся сделать одно и то же в разных местах и в разное время – я, Darkthrone и многие другие подростки. Как будто мы приближаем изображение в темноте, в немых буквах, ища место, которого не существует.
Посмотри на это место сейчас… на одной из фотографий…
…И посмотрите на него же сейчас, на следующей. Мы снова на одном из моих документальных снимков. Невозможно увидеть, где он был сделан. Февик, Остре Моланд, Неденес, Гроос? Настоящего места здесь больше нет, как и Ноктурно Культо отсутствует в кадре на первом снимке. Осталось только нереальное место.
Мы в глазке камеры. Этот графический пейзаж никогда не крестили. Здесь нет ни времени, ни истории, ни Средневековья, ни Реформации. Никакого харизматического движения. Это просто цифровые точки, вирусы и кружащиеся кроны деревьев. Единственное изменение, которое можно сюда внести, – это то, что я сделала сама, конвертируя изображения из MP4 в MP3, MOV, AVI, PNG, PDF, JPEG.
Это место ничего не знает о боге. Это скриншоты, серия замороженных моментов, сжатых из природного формата в JPEG. Оно не знает Священного Писания. Оно не знает, как произносить церковные молитвы. Ни один христианин не видит, как деревья падают в этом цифровом лесу, и ни один бог тоже. Это ничья земля, не принадлежащая ни человеку, ни богу. Это низкопробные кадры плохого качества, спрятанные глубоко в подлеске космического Интернета. Даже если на картинке было христианское содержание или рядом стоял молитвенный дом, в оцифровке их больше не видно. Это место свободно, кощунственно, и ему все равно. Это бонусный материал к Сёрланну.
Я хочу оказаться в таком месте в 1998-м, когда в свободные минуты подслушиваю молитвы на религиозных собраниях о себе и других заблудших душах, когда лежу в ведьминском жилище и стараюсь не слушать тексты метал-дисков, которые у кого-то одолжила, или когда интересуюсь, о чем, черт возьми, думали металлисты, когда начали сжигать красивые деревянные церкви вместо того, чтобы взяться за места собраний Свободной церкви и «Вифании», «Салема» и «Филадельфии», которые словно приклеены к городским улицам там и тут, с маленькими окнами и потрескавшимися полами, они словно шпионят за нами, пока мы проезжаем, и запечатывают души и уста южан. Я так устала быть душой, которую можно преобразовать, исправить или исцелить, той, что опасна и не должна заражать других. Освободите меня от спасения, я измучена, я хочу туда, где мне нечего ненавидеть, в место, которым нельзя манипулировать, которое не излечишь и не изменишь. Я хочу быть вещью, серией вещей, вещей без какого-либо религиозного потенциала. Я хочу быть недосягаемой для бога.
В школе мне никогда не позволяют побыть такой. Я думаю, это потому, что я слишком люблю ненавидеть, слишком люблю переходить границы. Но сейчас, через двадцать лет после окончания старшей школы, когда я показываю экран Венке и Терезе, и мы смотрим бонусные материалы вместе, мы спускаемся в подлесок, а камеру направляем поверх деревьев или выбираем черные и белые деревья вместо настоящих, зеленых. Смотрим дальше. Мы не останавливаем движение, позволяем ему продолжаться, как вечной прокрутке ленты из трепещущих черных ветвей. Мы выбираем пиксели.
Прислушайся к вентилятору компьютера, шипящему в формате MP3. Он шепчет языческий гимн.
Часть II
Лес
фильм
Начнем с длинной сцены в середине фильма. Группа девочек, может быть школьный класс, отправляется в поход. Мы впервые за весь фильм вместе с ними на природе. Сначала мы сосредоточены в основном на них, на том, как они гуляют по лесному ландшафту, некоторые из них привыкли к природе, другие более неуклюжие и забавные. У каждой с собой походное снаряжение, рюкзак, свернутая подушка, бутылка с водой и термос. Они говорят о других поездках, о вещах, которые привезли с собой, и о животных, которых видели. На них практичная одежда, многие в горных ботинках, и мы видим, как они
