Девочки против бога - Енню Вал
Здесь, именно здесь, перед стойкой с тринититом, начинается фильм. Здесь я могу писать.
В 1997 году, когда я уже слишком взрослая для пунктирных рисунков, я лежу в жилище ведьмы и смотрю немецкое ночное телевидение после репетиции с метал-группой. Каждые выходные показывают софт-порно. Я смотрю их уже несколько лет. Я знаю формат повествования, сценарии, границы, юмор. Мои любимые сцены в фильмах – это когда кто-то во время секса не может вынуть член, так называемый penis captivus, когда мышцы влагалища так сильно сжимают пенис, что он застревает. Penis captivus практически не встречается в реальности, но нередко появляется в мире софт-порно. В одной такой сцене пару в разгаре акта любви застукала группа монахинь, и паника приводит к penis captivus.
В мягкой эротике такие сцены явно представлены в юмористическом ключе, но юмор основан на соотношении секса и вины. Грех – основа существования порнофильмов. Не случайно именно монахини вызывают это состояние. Мир софткора – католическое признание вины с последующим наказанием. Молодые послушники развлекаются со свечами после отбоя, старые игуменьи вожделеют церковных служителей и священников, а мужи церкви развлекаются с молодыми девушками как в общинах, так и в мона-стырях. Есть отдельный поджанр под названием nunsploitation[69]. Это легко понять, легко составить сюжет о том, что секс – нечто незаконное и наказуемое, а потому особенно притягательное и кощунственное. Отсюда и такие состояния, как penis captivus, как будто это сам бог вмешивается и наказывает непослушные гениталии. Секс во все времена получает нежелательные, юмористические и унизительные последствия.
Но в сценах с захватом пениса всегда есть нечто большее, чем чувство вины, в виде слияния атомов между половым членом и влагалищем, в этом присутствует Царь-бомба и, возможно, что-то большее, дополнение, творческая линия, соединение точек, невидимая и невозможная связь между людьми – может, как у сиамских близнецов, может, радиоактивная, а может, магическая. Когда я смотрю софт-порно, мне на ум приходят субтитры, карта бесконечного множества возможных отношений между бесконечным множеством людей.
Современное хардкорное порно другое, более пуританское и американское, евангелистское. Оно отражает протестантское христианство. Хардкор после расцвета в 70-х становится все более коммерческим, гладким и плотным. Громадные пенисы всегда выглядят эрегированными. Это эффективно и малобюджетно, это чистый холст, малое количество действий и меньшее количество последствий. Вина больше не заключается в самом факте похоти или в сюжете, она передается в виде крупных планов женских половых органов и других отверстий. Создается впечатление документального фильма, каждую сцену в котором завершает money shot[70]: пенис вылезает из отверстия для меня, зрителя, чтобы я могла увидеть сперму и убедиться, что действие реально. Ни в одном отверстии нет мускулов, нет ничего сдерживающего. Пенис не в плену, он независим и силен, как облако в форме гриба или небоскреб, поднимающийся к горизонту. Точно так же исчезают связи, единство, вирус, магия.
Девочки из «Революции Иисуса», собравшись у школьной библиотеки, обсуждают, когда то или иное действие может считаться сексом. Я сижу за стеклянной стенкой и читаю, но невольно прислушиваюсь. Девушки пытаются определить, где именно нужно остановиться, где именно проходит граница. Где она для бога, где, по мнению бога, начинается секс. Некоторые предполагают, что это происходит в тот момент, когда язык парня пробирается между твоими губами и начинается поцелуй взасос. Я мало что слышу сквозь стеклянную стенку, но я думаю, они решат, что поцелуй с языком запрещен, потому что это телесная метафора пенетрации. Другие девушки говорят меньше, не применяя метафоры, и в 16 лет занимаются оральным и анальным сексом (магическим сексом), потому что это не секс, пока остается нетронутой девственная плева, доказательство невинности, честности женщины, завеса для божьего ока, канал между раем и адом.
Эстетика хардкорного порно похожа на логику евангелистского мировоззрения. Похоть, табу и вина (Святая Троица, Тринити) становятся объектами фетиша. В хардкоре нет людей, которые хотят друг друга, желание вызывают объекты. Тот, кто трахается, обычно мужчина, просто невинная жертва чего-то грешного и похотливого. Это можно свести к протестантской формуле: желание равно вине, а она должна распределяться внизу иерархической цепи. Вина перекладывается на объект, тело, в которое проникают. В результате хардкорное порно доказывает формулу. В этом смысле протестантская математика настолько настойчива, что становится порнографической. Истинная протестантская любовь.
Подумай только: слово KJÆRLIGHET (любовь) содержит в себе слово ÆRLIGHET (честность), восемьдесят процентов честности, восемьдесят процентов исповеди, мы склоняем голову перед властью определения, встаем обнаженные перед богом, правда и реальность, money shot. Любовь по-норвежски – это хардкор? Она очищена от связи и магии?
Но даже в хардкоре есть остаток, двадцать процентов тайны и надежды на пересечение границ. Если мы забудем о давлении, фетишах и грехе, всегда найдется что-то большее. Если присмотреться, всегда есть клитор в горле, или странный способ жевания резинки, или камера, которая отражается в глазу, или глаз, похожий на яйцо. Даже у девушек-христианок сбиваются шейные платки, оголяя шею под хвостиком, на них падают блики от стеклянной стенки, отбрасывающие радужные лучи на их губы и на ширинки парней. Всегда есть выход, путь эвакуации из структуры и риторики.
Для путей эвакуации тоже нужно место. Я пишу не только для анализа, так легко скатиться в осуждение, категоричность и ханжество. Осуждение замалчивает действия и позволяет им продолжаться. В анализе мы теряем себя и свои желания, мы теряем пути эвакуации и ненависть. Я хочу сейчас погрузиться в хардкорные картинки, перешагнуть границы, изменить действия, вызвать penis captivus, закрасить экран черным, посмотреть фильмы задом наперед. Может, если я посмотрю их достаточное количество раз, я найду что-нибудь похожее на ритуал с фекалиями в «Сладком фильме». Может быть, если я впишу их в свой набросок или в другие фильмы, в готовые сценарии или в сценарии, которые не относятся ни к какому фильму, если я превращу сцену со спермой в белую реку, на которую тошно смотреть, я смогу кое-что найти. Я смогу провести реакцию слияния, я смогу быть Операцией Айви, супергероиней Айви, я смогу быть вирусом. Я хочу заразить порно сложным желанием. Желанием что-то найти, откопать новые смыслы. Желанием ненавидеть.
Вирусы – это типичная метафора для больных элементов общества. Иногда болезни в нем быстро и опасно распространяются, иногда медленно расползаются, они могут представлять собой гниение социал-демократий или национальных государств. Блэк-метал называют вирусом, гомосексуальность и порнокультуру тоже, и хулиганов южных деревень. Вирусное заболевание распространяется в телах и создает образец для новой
