Джинсы, стихи и волосы - Евгения Борисовна Снежкина
Мы одновременно повернулись в сторону будки. Когда Володя вернулся, Коля вытащил из кармана и протянул ему следующую двушку – как черную метку.
Глава двенадцатая
1
– Да не пойду я туда!
– Нет, пойдешь.
– Я устала, есть хочу! Ты мне даже пирожок не разрешил купить!
– Чтоб потом тебя по скорой отправили из-за тошнотика? Нет уж, хватит, пошли.
– Блин, ну ты видал какая это высота?
– Все ходят, а ты типа особенная.
– Я не особенная, я устала!
– Ничего, переживешь. Пошли.
– Слушай, в какой момент ты начал мной командовать? Что это вообще такое?
– Потому что ты в моем городе, и я должен тебе показать все наши красоты, чтобы ты их справедливо оценила.
– Кому должен? Что вот это сейчас было? В какой момент ты из Бранда-просветителя стал Брандом-командиром? Мы что, на смотре строя и песни?
– Прекрати базар разводить. Я же прекрасно вижу, что ты просто ножки переставлять не хочешь. Ты должна это увидеть. Ну давай, ножками топ-топ, топ-топ, левая-правая, левая-правая.
– Но все-таки будем останавливаться?
– Хорошо, хорошо.
– А потом что?
– Потом поедим.
– Поесть – это хорошо.
– Ты больше думай об этом, тогда и руку свою съесть сможешь.
– Вы только посмотрите на него. Блокадник делится опытом. А почему мы на Перовской не пошли?
– Потому что там делать нечего.
– Ну как нечего? Он же там живет.
– И зачем? Охотиться на него? Ну сама подумай. Он имеет ценность только на сцене, а в частной жизни это совершенно обычный человек. Тебе было бы приятно, если бы за тобой охотились?
– Мне да. Я вообще хочу славы, хочу, чтоб ко мне на улице подходили и узнавали, автографы брали.
– Ох, много ты понимаешь… Вот поверь, как только у тебя это получится, все сразу разонравится. Помнишь как… А, ты даже Мамонова проспала… А какой хороший пример!
– Ну что ты мне это каждый раз вспоминаешь? Ты же видел, что у меня был стакан в руках?
– Видел.
– А почему не отобрал?
– Потому что каждый человек сам звездец своему счастью. У тебя моя голова на плечах или собственная?
– Блин. Давай тогда ты перестанешь попрекать меня Мамоновым?
– Ну хорошо, хорошо…
– Останавливаемся, не могу больше. Надоело. Почему я должна ножками топать на эту высоту?
– Так надо.
– Ну, пожалуйста, давай обратно пойдем?
– Нет, пошли наверх.
– Зараза.
Перед выходом на обозревательную площадку Исаакия Бранд закрыл мне глаза ладонями.
– Раз, два, три!
Открыла глаза, увидела плоское небо, город подо мной – и сознание выключилось. Пришла в себя от того, что Бранд бьет меня по роже.
– Ну чего ты? В порядке?
– Я тебе сколько раз говорила, что я высоты боюсь?
– Ну, говорила… Не всякой же высоты! И я был рядом.
– И чего? И какой результат? Да что же с вами не так? Почему никто из врачей никогда не верит пациенту?
– Потому что у нас опыт.
– И помог тебе этот опыт? Как все кружится… Давай тут посидим. Слава тебе господи, отсюда ничего не видать.
– Ну ладно, прости…
– Чувствую себя изнасилованной.
– Прости, занесло, да… Бывает.
– Тебя в Москве никогда не заносит, обрати внимание. Я с тобой таким первый раз в жизни сталкиваюсь.
– Ты на город-то хоть посмотри.
– Куда ж я на него смотреть буду? Голова как чугунная…
– Ну посмотри…
– Ты опять?
– Молчу, молчу… Но просто, чтоб знала. Там Сенатская, а вот там Зимний. Выглядит это красиво.
– А Кресты где?
– Ну там…
– А Шлиссельбург?
– Там… Чего это тебя все больше по тюрьмам-то?
– Так, от общего впечатления. Знаешь, Ангел был прав. Так себе у вас городочек. Плац и тюрьма. И люди какие-то не местные. По городу и видишь, что они тут не жили.
– Чего это вдруг?
– Нет, правда, город призраков. Идешь и думаешь: здесь смерть, там смерть, здесь смерть, там смерть. Я теперь понимаю, почему ты печать видишь. Ты же вырос в городе с этой печатью.
– Не понравилось и ладно, чего говном-то кидаться?
– Прости, это я со зла. Может, вниз пойдем? Жрать хочется.
2
Эх, жалко Валенок на югах, а как хотелось бы рассказать ему про поездку, про то, что шараханье с ним по Москве гораздо интереснее и уютнее, чем марширование по Питеру под командованием Бранда. И Ангела хотелось видеть. Наконец-то мне удалось разрешить спор почти годовалой давности.
Вышла на Пушке и решила прогуляться до Гоголей по бульварам. А тут – опа! Мне навстречу, натурально, Валенок! Я было кинулась к нему, хотела спросить, чего это он здесь, он же в Лисьей должен быть… У Валенка было бледное перекошенное лицо. Одними губами он произнес: «Не подходи» и прошел мимо. От страха я даже не обернулась, настолько жутко он выглядел. А у кого спросить? Может быть, и Ангел не на югах? Я ускорила шаг.
– Индеец, Ангела не видел?
– Так он в Лисью свалил.
– Точно?
– Вроде, да. По крайней мере, я его после выставки не видел.
– А Бранда?
– Бранда тоже. Может, он на сутках сейчас?
– Не знаю.
– Ты хоть его фамилию знаешь?
– Костышев Павел.
– Так позвони ему на подстанцию, спроси, если он тебе так нужен.
– Гениальная идея, только непонятно, где взять телефон подстанции.
– Тоже мне вселенский вопрос. Набираешь справочную, просишь телефон подстанции.
– Действительно. Дай карандаш.
– Нету.
Пришлось пилить на Арбат, просить у художников карандаш с возвратом и бумажку.
– Добрый день, а Павел Костышев сейчас на смене? Можно с ним поговорить? Студентка его мамы. Спасибо большое!
В трубке зазвучал чужой голос. То есть это, конечно, был Бранд, но не Бранд.
– Бранд, это я, Дева. Привет. Я видела сегодня Ва…
– Молчи. Значит так, сегодня в семь вечера встречаемся у Пашкова дома, поняла?
– Угу.
– И ни с кем это не обсуждай. Поняла?
– А что слу…
– Неважно. Я тебе потом объясню. Все, до встречи.
И Бранд положил трубку. Пришлось еще несколько часов нарезать круги по Арбату, потом сидеть на крылечке Пашкова, пока Бранд наконец не пришел.
– Пошли.
– Слушай, они же собирались вдвоем…
– Не говори сейчас ничего. Просто закрой свой рот и молчи. Говорить будем, когда я скажу. Хорошо?
И Бранд повел меня сначала в Александровский сад. По дороге он все время озирался. Потом пошли на мост. И только там он заговорил.
– Он никуда не уехал, не успел. К нему пришли с обыском.
– Что?!
– К нему пришли с обыском.
– Кто? Зачем?
– Не знаю. Мне позвонил его знакомый, сказал, что бабушка в больнице.
– А он где?
– Он дома.
– Так его не забрали?
– Нет. Пока.
– А что с кондуитом? Мы же там все, как птички на веточке!
