Джинсы, стихи и волосы - Евгения Борисовна Снежкина
– Допустим, – буркнул Ли, опустил голову, но руку подал.
– Спасибо.
Но тут опять подошел Ангел.
– Так ты собираешься делами заниматься?
– Да. Просто мне тут… Мне… В общем, мне надо было перед Ли извиниться.
– Ничего не понял, но и неважно. Давай собирай поэтов.
Ждановских сидел в окружении девушек и что-то пел. Девушкам нравилось.
– Эй, давай сворачивайся. Через пятнадцать минут у костра.
Он обернулся, кивнул, я пошла искать Дрона и Хоббита. Я заглядывала под все кусты, но их нигде не было. Художники общались с публикой. Проходя мимо куста Васи, я услышала ее резкий голос: «Пизда – самый красивый человеческий орган…» Наконец у одного из костров я нашла Дрона и Хоббита. Хоббит спал.
– Ну твою ж мать! Пьяный?
– Тс-с-с, – ответил Дрон, – просто спит.
– Нам уже скоро на сцену! Буди его давай и пошли к костру Ангела.
– Хоббит, Хоббит! – потрепал Дрон его за плечо.
– М?
– Вставай, дружок. Идем.
– Куда?
– Выступать.
– Сейчас, еще пять минуточек…
– Хоббит, пора!
– Ироды, – Хоббит поворочался, но встал и пошел, еле переставляя ноги.
На костре Ангела что-то готовили в котелках. Хоббит принюхался.
– Это что там у вас?
– Картошка с тушенкой. Будешь?
– Давай.
– Нет, нет, нет, – вмешался Ангел. – Кормить только после выступления!
Я начинала первой. Залезла на сцену. Публика была совсем другая, не арбатская, то есть арбатская, но с другой, с нашей стороны. На Арбате мы все-таки работали для праздной публики, а здесь все были свои. Читала не подкидышей, а шесть новых, которые писались очень тяжело, со скрипом. И вот мои друзья и люди, которых я знала, вглядывались в меня все более пристально и внимательно прислушивались к моему голосу. И опять это офигенное чувство власти. Они слушают! И слышат!
Я сошла со сцены, ко мне подскочил Ангел:
– Ну что, мать. Отметим твою премьеру?
– Ну какая премьера… Я на Арбате читала…
– Но такого шоу же не было никогда!
– Уговорил.
Ангел открыл бутылку зеленого стекла, на этикетке было написано «Агдам», достал стакан и налил почти с верхом.
– Ну, с почином.
Признаться, что я никогда в жизни не пробовала алкоголь, было стремно. За спиной раздались аплодисменты – Ждановский закончил программу. Я отпила треть горькой жидкости со вкусом чернослива. Ангел прислушался.
– Все-таки Хоббит тихо читает.
– Ну а вообще, как ты считаешь, это успех?
– Успех.
Я глотнула еще раз.
– Такого же никогда не было.
Голова у меня стала горячая. На сцене между тем уже оказался Дрон, и народ начал скандировать его стиш про мента.
– И все-таки мы очень разные. Дрон вот звезда.
– Ты тоже звезда.
– Не…
Я отхлебнула еще.
– Ты столько-то не пей.
– Ты же мне сам налил.
Говорила я с трудом. Потом почувствовала, как закружилась голова. Сильно закружилась.
Тем временем на сцене появились три мужичка в белых балахонах. В руках у них были валторна, гобой и саксофон. То, что они заиграли, лично я музыкой назвать не могла.
– Это джаз?
– Да. Импровизация.
– А как будто кошку режут.
Мужичок выщелкивал из своего саксофона трели, валторна рыдала, а гобой перешел на визг.
Я допила, попробовала встать и не смогла. «Мать, ты, главное, сиди», – раздался откуда-то голос. Я уже и так сидела. Захотелось лечь, но как только я легла и закрыла глаза, пространство вокруг закрутилось с бешеной скоростью. Я повернулась на бок – не помогло. Опять на спину. Вокруг меня говорили, а мне, кроме того, чтобы забраться куда-нибудь под кустик, проблеваться и сдохнуть, не хотелось ничего. Я встала на четвереньки и поползла. В голове было только слово «вертолетики». Меня вырвало. Потом я почувствовала, что меня кто-то поднял… Прикосновение холодного к лицу… Визг кошки… Меня вырвало еще раз… Вертолетики кружились и кружились, пока не наступила глухая тьма.
5
Нинка со свойственным ей упорством вызвонила меня и забила стрелу на Чистаках. Поговорить действительно было о чем. Собрались на скамеечке с видом на пруд. Даже Ленка пришла. Вообще за последнее время мы, даже не обсуждая это, начали отводить Ленке совершенно другое место в нашем небольшом коллективе.
– Ну что у нас, ребята? – спросила она. – Я же вас почти два месяца не видела.
– Коля поступил, – ответила Нина.
– А ты?
– Нет. Проходной балл высокий, и фамилия не та.
– И что дальше?
– Пойду работать. Потом опять на курсы.
– И это нас возвращает к вопросу о том, что мы все будем делать дальше, – сказал Коля. – У меня тоже теперь гаудеамус…
Мы взяли паузу. Молчали долго, потом Володя хлопнул себя по коленке.
– Есть два решения – простое и сложное. Зависит от того, что кому ближе. Простое решение – расходимся. Сложно решение – оставаться группой, тащить друг друга. И Володарского. Я привык к нему за год.
– И я, – сказала Лена.
– Про тебя-то вообще разговоров нет.
– Ну, допустим, я тоже не готов так со всеми расстаться, даже несмотря на то, что буду занят.
Ниночка вздохнула.
– То есть остаемся? Ну, хорошо. – Видимо, Володя был единственным, кто все лето действительно пытался решить эту проблему. – Тогда мы понимаем, что для нас важны две вещи – чтение и чтение. То есть в студии и на Арбате.
– Что это нам дает?
– Это нам дает хотя бы то, что мы знаем, чего хотим. Согласись, все же лучше, чем ничего?
– Правда.
– А дальше что?
– Дальше многое зависит от того, как устроена бухгалтерия Дворца пионеров, – ответила Нина. – У Володарского часы. Мы эту расчасовку точно не потянем, нам собираться раз в месяц для чтения – за глаза. Притом что мы еще и на Арбате будем.
– Так, а он что будет делать? Его тогда попрут.
– Тогда к нему два вопроса. Во-первых, будет ли директор хотеть от него, чтобы мы продолжали ездить на погребения, а во-вторых, собирается ли он набирать следующий состав.
– Погребения – это очень неудобно будет, – сморщилась Ниночка.
– Мне тоже неудобно, но если речь идет о спасении студии… Надо же находить какие-то компромиссы. Ну, откатаем мы еще несколько спектаклей, не развалимся, а Володарскому будет чем отчитаться.
– И пусть набирает студентов в следующий состав! – сказала Леночка.
– Ты понятно, что там будешь делать, а мы все? Думаешь, нас можно оставить участниками студии? Мы же не будем принимать участие в спектакле, – сказала я.
– С другой стороны, есть разные формы работы. Например, написание сценария.
– Тоже правда. Один раз написал и потом всю дорогу правки вносишь.
– Володя, ты маме позвонил?
Коля протянул двушку, и Володя побежал в сторону будки.
– Остался только один вопрос. Мы более-менее понимаем, что будем делать дальше. Володарский еще ничего
