Песчаная роза - Анна Берсенева

«А ведь так и есть», – вдруг поняла Ксения.

Ужас пронзил ее.

«Может быть, этот высокий просто должен доставить меня в Александрию? – пытаясь справиться со своим ужасом, подумала она. – Конечно! Кабир, верно, не может сам… по морю…»

Но эти жалкие доводы не казались убедительными даже ей самой.

– Ты правда здорова? – Высокий обратился к ней по-французски. – Сифилис есть?

– Нет, – машинально ответила Ксения.

– Мужчины точно не было у тебя?

– Зачем вам это знать?! – закричала она.

И словно со стороны услышала свой крик. Он напоминал крик затравленного собаками зайца. Когда Ксении было пять лет, дедушка зачем-то взял ее с собой на охоту по первой пороше, и она долго не могла забыть жуткого заячьего крика, несущегося над полем.

– Я не могу ему платить за одни только слова. – Высокий кивнул на Кабира. – Тебя сначала осмотрят. Пойдем.

Он указал на открытую дверь. Женского визга из притона – Ксения теперь не сомневалась, что это притон, – уже не доносилось, но хохот и крики слышны были по-прежнему.

– Я не пойду! Вы не имеете права!

Господи, да какие же здесь права!.. Она попятилась, взмахнула руками, рюкзак упал с ее плеча. Не думая больше ни о чем, Ксения отшатнулась от распахнутой перед нею двери и бросилась прочь.

Никакого смысла в этом, конечно, не было – Кабир и плюгавый догнали ее почти сразу. Пока они тащили ее обратно к притону, она вырывалась, кричала, звала на помощь. Хотя смысла в ее призывах было еще меньше, чем никакого.

– Не бегай, – спокойно сказал высокий, когда Ксению подвели к нему снова. – Иначе мне придется тебя бить. А за тебя дорого просят, и я не хочу портить твое лицо и тело.

– Я не пойду к тебе. Убей прямо сейчас.

Решимость умереть была такой ясной, такой несомненной, что Ксению охватила та легкость, которую дает лишь отсутствие страха.

– Как хочешь.

Он пожал плечами и сделал шаг к ней. Ударит? Убьет? Лучше бы сразу второе, и поскорее.

– Ты не можешь ее бить. Это моя женщина.

Ксении показалось, что это произнес Кабир. Но такого не могло быть, конечно, Кабир ведь не говорит по-французски. Она попыталась оглянуться, потому что человек, сказавший это, стоял у нее за спиной, но плюгавый и Кабир держали ее за плечи так, что ей не удалось даже голову повернуть.

Лицо высокого окаменело. Указывая на Кабира, он произнес:

– Он говорит, что это его женщина.

– Лжет.

– Чем ты докажешь?

– Пусть докажет он, а не я. Слово против слова.

Обернуться Ксения по-прежнему не могла, но это ей было теперь и не нужно. Она узнала холодный этот тон. Ледяной взгляд прожег ей спину.

Ничего не изменилось – ее по-прежнему держали за плечи, и по-прежнему нависал над нею высокий страшный человек. Но ей вдруг показалось, что мир переменился полностью.

Хозяин притона молчал. Несмотря на каменную неподвижность его лица, Ксения понимала, что он колеблется. Она даже не понимала, а чувствовала это физически. И так же, физически, почувствовала, когда его колебания прекратились. У нее в глазах потемнело в это мгновение.

– Я покупаю ее, – сказал хозяин притона. – У него или у тебя, мне все равно. Договоритесь между собой.

– Хорошо.

Ответ прозвучал абсолютно спокойно.

«Он просто хочет получить за меня деньги сам», – с невыносимой тоской поняла Ксения.

Никогда в жизни она не падала в обморок. Даже не верила, читая об этом в романах, что такое вообще возможно. Но по тому, как свет замерцал у нее перед глазами и так же замерцала фигура высокого, поняла, что именно это с нею сейчас произойдет.

«И пусть… – проплыло в сознании. – Так даже лу…»

Но вместо того чтобы погрузиться в спасительную тьму, сознание ее взорвалось болью. Не убийственной, но такой ощутимой, что Ксения мгновенно пришла в себя. Боль пронзила плечо, за которое ее держал Кабир, и произошло это потому, что, не отпуская ее плеча, он вдруг полетел вперед. В эту-то секунду ей и стало больно, но уже в ту, когда Кабир плашмя ударился оземь, Ксения почувствовала, что обе ее руки свободны, Куда подевался плюгавый, она не поняла, но это было и не важно.

– За мной! – прозвучало у нее над ухом.

По-русски прозвучало. Но она и так не усомнилась бы, что эти слова обращены к ней.

Крутнувшись на пятке, Ксения бросилась прочь от злосчастного притона. Дыхание своего спасителя она слышала у себя за спиною. И понимала, что именно такую последовательность он подразумевал, сказав «за мной». Добежали до крошечной площади – мощеного пятачка между домами. Тут Ксения перестала слышать его шаги, его дыхание и сразу остановилась. Хотя, наверное, надо было бежать дальше, все равно куда. Но ей не все равно было, куда! Его слова «за мной» самым точным образом выражали то единственное, что она могла теперь делать.

Обернувшись, она увидела его и с облегчением вздохнула. Хотя причин для облегчения не было, потому что диспозиция открывалась отчаянная: он стоял к ней спиной, лицом же к трем темным массивным фигурам. Угрожающая дуга, которой те сходились в центр мизерной площади, словно загоняя дичь, ужаснул ее. Она попятилась к растущей поодаль пальме, прижалась спиной к стволу.

Тот громила, который был в середине дуги, метнулся вперед. Что произошло дальше, Ксения не поняла. Вернее, не уловила. Показалось, что ее спутник просто скользнул в сторону и замер вполоборота, пропуская нападающего мимо себя. Но тут же рука этого нападающего вывернулась за спину, взметнулась там, за спиною, вверх и хрустнула так, что у Ксении мороз прошел по коже. Громила упал с жутким воем, но вой этот сразу же прервался, так как стоящий над ним человек коротко, без замаха ударил его ногой, и упавший сделался неподвижен, как темный мешок.

Двое других, видимо, не ожидали подобного. Но из замешательства они вышли быстро и с диким, каким-то первобытным визгом бросились на человека, от которого Ксения не могла отвести взгляд. Так совершенна была его фигура! Невозможно было вообразить, чтобы он устоял против двух разъяренных чудовищ.

Один из нападающих вскинул ногу в ударе, в руке другого блеснул короткий нож с широким лезвием. Глаза Ксении привыкли к темноте достаточно, чтобы это разглядеть. Потом она снова уловила лишь скользящий полуразворот человека, на которого те двое должны были обрушиться, но не обрушились, потому что он словно бы поддел – она не знала, как назвать