Песчаная роза - Анна Берсенева
– А я знаю. Себя.
– Думаешь, это дар великий?
– Уверена.
– Что ж, это я тебе обещаю. Но в остальном – теряюсь.
– Почему?
– Может быть, тебя раздражает забота.
– Твоя обо мне?
– Или твоя обо мне.
– Я о тебе совсем еще не заботилась, – улыбнулась Соня.
– А в больнице?
– Да, в больнице, конечно. Нет, меня совсем не раздражает забота о тебе. И твоя забота обо мне не раздражает тоже. – Соня прижалась щекой к его плечу и, с удивлением прислушиваясь к этому незнакомому ощущению, сказала: – Я чувствую себя в безопасности.
– И я.
Он чуть свел руки, и она оказалась прижата к нему еще теснее. Хотя казалось, что теснее невозможно. Видимо, ей предстоит еще много открытий такого рода. Соня зажмурилась от предчувствия этого. Потом открыла глаза и сказала:
– Ты есть хочешь, наверное. Ты же домой шел. С работы? И не дошел из-за нас.
– С работы, – подтвердил он.
– Холодильник пустой. У меня выходной сегодня, я собиралась по дороге из Сокольников в магазин зайти. Сейчас закажем что-нибудь. Или могу тюрю сделать. Ржаные сухари как раз есть. И лук зеленый.
– Тюрю? – с интересом переспросил Роман. – Меня ожидают открытия.
Все-таки удивительно, когда люди, еще недавно друг друга совсем не знавшие, повторяют не только слова, но и мысли друг друга. Но Соня этому не удивилась. По сравнению со всем остальным это не могло вызывать удивления.
– Ну да, – кивнула она. – Тюря входит в перечень моих талантов. Потому что проще уже придумать нечего.
– Я правда проголодался, – сказал Роман. – И тюря меня очень заинересовала. Но мне жаль тебя отпускать.
– Мы пойдем в кухню вместе, – успокоила его Соня. – Ты займешься сухарями.
Пока вскипела в чайнике вода, Роман успел натереть сухари чесноком, Соня нарезала зеленый лук и холодную вареную картошку, разложила все это в две тарелки, полила подсолнечным маслом и залила кипятком.
– Ну вот, – сказала она. – Можно было бы все что угодно туда накрошить, только ничего больше нету. У бабушки моей после войны совсем денег не было, и тюря была основным блюдом. Она всю жизнь ее потом готовила, специально подсолнечное масло с запахом покупала. Но, может, мне просто кажется, что это вкусно.
– Тебе не кажется. – Роман попробовал тюрю. – Это действительно вкусно. Когда я рассматривал твою песчаную розу – шкатулка была открыта, и я ее увидел, – мне в голову не могло прийти, что ты готовишь тюрю. Хотя на самом деле это не удивительно.
– Ты очень красивый в этом свитере и даже в этих бермудах на веревочке, – сказала Соня. – Ты просто поразительно красивый, Рома. Я так тебя люблю, что сердце замирает.
Он тут же забыл про тюрю, поднялся с табуретки и, присев перед Соней, положил голову ей на колени. Волосы у него были мокрые. Как у пастушка в долгом ненастьи.
Когда Роман наконец взглянул на нее, его глаза говорили так много, что Соне показалось, они не смотрят друг на друга молча, а разговаривают.
– Я не думал, что такое может быть, – сказал он.
– Я тоже, – согласилась она. – Но по трезвом размышлении – почему нет? Не должно же всё бесконечно уходить в песок. Может же людям когда-то и повезти. Просто повезти.
Конец.
