Его запах после дождя - Седрик Сапен-Дефур
Убак познакомил Корде с кое-какими мелочами нашей обыденной жизни, как когда-то знакомила его Чуми. Что такое жизнь, как не цепочка передаваемых правил? Из них она запомнила время приема пищи, правда раньше на четверть часа, и еще как полезны умильные взгляды. Сама она показала Убаку, как можно плавать в речке без всякого страха. Она плавает, он беспокоится, прыгает с камня на камень и повизгивает, прося вылезти поскорее. Корде может делать с Убаком все что захочет – укусить за шею, надеть на нос гнилое яблоко, сунуть мордочку в его миску, спать у него под бочком – все это Убак позволяет. В редких случаях, когда она все-таки переходит границы, Убак приподнимает верхнюю губу, показывает клыки и тихонько рычит, а Корде замирает, изображая раскаяние. И страх, и гнев разыграны прекрасно. Убак принял Корде, наш пес сделал выбор: не ревновать, а делиться – и получил дополнительную порцию дружбы и нежности. Этот урок тоже стоит запомнить. На просторе большого луга мы видим черную собаку и белую запятую, которая виляет от восторга, их выбрал случай среди миллиарда других собак, но это он и она, и ничего другого мы представить себе не можем.
Может, нам это только кажется, но Убак поменял статус, мы бы сказали, он стал отцом. Корде все такая же худышка, можно все ребрышки пересчитать, хотя всем, кто сомневается, мы можем подтвердить, что она ест досыта. Так вот, Корде вовсе не стала вторым Убаком, она совершенно отдельное существо, хотя иногда ему подражает, дополняет его, но вообще-то живет своей жизнью. На протяжении долгого времени она ему дочь, потом станет сестрой, но никогда не будет фавориткой. Да, собак, случается, тоже волнует изысканность, и они о ней думают, прежде чем что-то предпринимать. А вот чтобы стать совершенно одинаковыми, у них есть беспроигрышный способ: они находят вонючее болотце, бултыхаются в грязи по уши, фыркая от удовольствия, оба становятся коричневыми и очень удивляются, когда их отказываются впустить в дом. Они внимательно смотрят друг на друга, чтобы понять, кто же первым предложил это чудесное времяпрепровождение?
Между тем в доме жизнь теперь стала вдвое оживленнее. Добродушному Убаку нет покоя от охотницы Корде, которой нужно поймать каждую ящерицу, которая постоянно что-то выискивает и, похоже, никогда не узнает, что такое бездействие или скука. Радостно смотреть на их бьющую ключом жизнь, белое и черное мелькает, перемешивается, но никогда не становится серым.
Мы старательно отторгали от себя антропоморфизм, но все же время от времени нечто подобное в нас просыпалось. Разумеется, мы не приписывали нашему псу человеческих чувств, но в какой-то момент все-таки заподозрили в нем ту же склонность, что потаенно жила и в нас: склонность к духовному, а не кровному родству. До чего же мы современны! У нас приемная дочь другого цвета кожи, из не слишком почтенной среды, ниже по крови, а у нее теперь неполная семья с одним только приемным отцом и чем-то вроде бабушки и дедушки, но совсем еще свеженьких, в татуировках и живущих временами в фургоне. Эта мысль нам очень понравилась – если и был какой-то недостаток в нашем семействе, то, наверное, недостаток удержу в наших фантазиях. Убак и Корде нам не возражали.
Убак уже как-то согрешил с одной собачкой из соседней деревни. Мишель, наш друг из Ареш, попросил помочь ему перегнать коров на альпийские луга, и мы взяли с собой Убака. Стадо его совершенно не заинтересовало – как бы посмотрели на него его предки! Зато заинтересовала Титун, бордер-колли, и он успешно отвлек ее от выполнения пастушьего долга любовной авантюрой, такой же искренней, как и короткой. Мы узнали о ней спустя несколько месяцев, когда она принесла прекрасных щенков-метисов, которых раздали фермерам по соседству. С тех пор, увидев в нашем районе большую трехцветную собаку, мы смотрим на нее с нежностью бабушек и дедушек. Мишель часто горевал из-за скудеющей населенности Бофортена, Убак откликнулся и постарался ему помочь.
Но теперь все же настало время найти для нашего Убака достойную пару. На этот раз и мы поддались соблазну эндогамии[68] и пожелали найти для него даму породы бернского зенненхунда.
Оказалось, что не так-то это просто – собаки не приглашают друг друга на чашечку кофе, не ходят в клуб, где танцуют сальсу, у них нет предприимчивых приятелей, а значит, очень мало возможностей завести далеко идущее знакомство. По мере того как у нас определились маршруты постоянных прогулок, возле озера в шесть часов вечера мы стали часто встречать палевую кангальскую овчарку не первой молодости. Сначала мы просто видели друг друга, потом стали здороваться, потом узнали имена, собаки обнюхались, стали гулять вместе, но этого было явно слишком мало, чтобы думать о семье. Значит, пришла необходимость проявить практичность и прибегнуть к помощи объявлений, чтобы прощупать возможность встречи.
В конце концов, люди тоже ищут таким образом свою любовь.
«Срочно. Красавец 7 лет ищет самку бернского зенненхунда для спаривания». Хотя мы долго колебались и хотели написать «для потомства», но потом остановились на этом варианте, более подходящем для рекламы. Достоинство нашего короткого объявления в сопровождении фотографии Убака, стоящего в виде героя на вершине горы, было в его точности: речь шла о связи, которая ограничится всего лишь недолгим, но плодотворным контактом. Мы расклеивали свои объявления всюду, где только бывали, помещая их по соседству с объявлениями о пропавших собаках. Телефон был написан чуть ли не крупнее номера пожарных в центральных районах города.
Долго ждать не пришлось, мы забыли, что существует рынок. Первая встреча произошла у нас, новая родня предпочла сама отправиться в путешествие. Мужчина с блестящим черепом и крепкими челюстями приехал вместе со своей собакой издалека. Мы не ожидали этого визита, и он
