Три пары - Лорен Маккензи

– Девочки в машине. Нельзя позволять им видеть тебя в таком состоянии.

Он посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида. Затем протянул руку и достал из бардачка пачку влажных салфеток. Руки его, казалось, были целы и невредимы, и это наводило на мысль, что драка была односторонней. Чтобы стереть кровь с его лица, потребовалась почти вся упаковка. Он отвернулся от зеркала, чтобы посмотреть на нее.

– Тебе нужно в неотложку.

– Никаких кофов. – Он выпрямился, словно пытаясь ее убедить.

– Никаких копов? Почему?

Он открыл дверь и вывалился на улицу, держась лишь за счет опоры на дверную ручку.

– Я хчудмой.

– Подожди. – Ева побежала к девочкам и сказала, что папа поранился, но им не о чем волноваться, все выглядит гораздо хуже, чем есть на самом деле. Когда Шэй сел на переднее сиденье «Фиата», они потрясенно уставились на него и замолчали. Он обернулся и зарычал. Они закричали и схватились друг за друга.

– Не глупите, – сказала Ева. – Пристегнитесь.

Девочки сделали как им было велено. Ева наклонилась над Шэем и застегнула его ремень. Все его тело тряслось. По дороге домой, тщательно избегая неровностей и выбоин, Ева размышляла, не стоит ли ей развернуться и отвезти его в Госпиталь Таллы: она опасалась сотрясения мозга или переломов. Она не могла представить, чтобы Шэй был замешан в чем-то, что оправдывало бы риск для его здоровья. Печка работала на максимум, но он все еще был настолько холодным, что она чувствовала этот холод, исходящий от него. В зеркале она увидела, что девочки держатся за руки. Они не издавали ни звука.

Она включила поворотник:

– Отвезу тебя в Сент-Джеймс.

Их остановил светофор у канала в трех кварталах от дома: поворот налево приведет их в больницу.

Шэй схватился за руль, чтобы не дать ей повернуть:

– Позвони Конору.

Светофор поменялся на зеленый. Ева поехала прямо.

Она набрала для Шэя горячую ванну, помогла ему раздеться и влезть в нее. Его тело было покрыто синяками от ботинка, кулака, захвата. Прошло десять минут, прежде чем он перестал дрожать. Она плеснула ему в лицо водой, чтобы смыть остатки крови. Вода в ванне стала розовой. Девочки принесли ему тапочки. Ева дала ему обезболивающее, теплый сладкий чай и уложила спать.

Конор пришел прямо с работы и принес с собой правильный баланс серьезной профессиональной заботы и дружеской поддержки. Он полностью осмотрел Шэя. Проверил его ребра, зрение, челюсть. Наложил полоски из пластыря на разбитую губу. Посоветовал сделать рентген глазницы и черепа, но признал, что не верит, что они сломаны. Несколько раз он спрашивал Шэя, все ли тот помнит, не мог ли он потерять сознание? Шэй заверил, что чувствовал каждый удар.

– Кто это сделал? Расскажи нам, Шэй, пожалуйста? – спросила Ева. – Ты меня пугаешь.

– И меня, – сказал Конор.

– Пфарни Макдоны.

– Макдона? Господи, что ты сделал? – сказала Ева.

Шэй взглянул сквозь щели опухших век.

– То есть что случилось?

– Они рефыли, фто я рафкачиваю лофку.

Ева увидела, как девочки заглянули в дверь спальни.

– Идите в свою комнату. СЕЙЧАС ЖЕ! – Девочки бросились вон. Ева услышала, как за ними закрылась дверь спальни.

– Да что ты, черт возьми, делал?

Конор вывел Еву из комнаты на кухню и заставил ее сесть.

– У тебя шок. Сделай несколько глубоких вдохов.

Он увидел на столешнице открытую бутылку красного вина и налил ей большой бокал. Ева сделала глоток:

– Я думала, от шока ты должен предлагать сладкий чай.

– Если бы ты была ограбленной старушкой, то возможно, – он погладил ее по спине. – Останься здесь, выпей, дай мне поговорить с ним. – Он ушел, закрыв перед ней дверь. Обеденный стол был завален рюкзаками девочек и домашними заданиями, к которым у них не было возможности приступить. Посуда для завтрака все еще стояла в раковине, на столешнице – тарелки с супом. Поздравительные открытки Шэю были прикреплены к холодильнику магнитами: падающий мужчина в сапогах. Могла ли она накликать катастрофу?

В саду тихо падал снег. Свет из кухни омывал растения, тяжелые от снега, отбрасывал тени на заднюю стену двора. Все казалось незнакомым. На столе звякнул телефон Шэя. Сообщение от Макдоны. «Если будешь напрашиваться – получишь еще, иди на хер».

Она уставилась на сообщение, все еще с трудом веря, что Шэй, ее нежный Шэй, пытался противостоять Макдоне. Он ничего не говорил со дня закрытия стройки. А она не спрашивала. Иногда казалось, что их общение свелось к инструкциям: нам нужно молоко; запусти стирку; кто заберет девочек? Еще вчера у них не было секретов. Ева выбежала на улицу, и ее вырвало.

Конор застал Еву за вторым бокалом вина.

– Ну. Почему он не хочет идти в полицию?

– Он вломился во двор Макдоны в Талле, где тот хранит инструменты и оборудование, хотел компенсации – если не деньгами, то инструментами или материалами.

Ева испустила долгий, безнадежный вздох:

– Так глупо.

Конор поднял бровь и рассмеялся. Ева почувствовала, как на нее нахлынула волна хорошего самочувствия, за которой последовала такая глубокая усталость, что она решила, что не сможет встать, даже если попытается.

– Не думаю, что ему нужно в больницу, – сказал Конор, – он только просидит всю ночь в отделении неотложной помощи. Но я подожду еще немного, чтобы присмотреть за ним. Ты не против?

– Конечно нет.

Конор взял ее бокал и сделал глоток.

– Я такая невежливая, давай я тебе налью, – сказала Ева. Бутылка была пуста. Она уже встала и принялась открывать шкафы в поисках еще одной.

– Я бы выпил, но нужно быть трезвым. На всякий случай.

Она опять села с новой бутылкой, только для себя, но, когда попыталась провернуть штопор, острая боль в запястье заставила ее вскрикнуть.

– Я упала на лед.

Он взял ее за руку и ощупал кости, слегка надавливая на ладонь. Боли не было, только когда она поворачивала запястье.

– Думаю, это растяжение.

Она расплакалась. Конор удержал ее руку в своей.

Когда они заглянули к Шэю, тот больше не мог говорить: отек лишил его возможности произносить слова. Они уложили его на подушки, дали еще обезболивающих и пакетик замороженной кукурузы для лица. Он схватил Еву за рубашку, издавая какие-то звуки. Возможно он говорил: «Мне очень жаль. Я люблю тебя».

– Ты идиот, – сказала Ева. – А я все еще в ярости.

Ей потребовалось много времени, чтобы успокоить девочек. Они были в постели Кейт, в объятиях друг друга, слезы текли по их щекам. Нужно было удерживаться на тонкой грани между объяснением, как она расстроена