Долгая дорога до Грейсленда - Кристен Мей Чейз
– А мне больше нравится фиолетовый, – ответил он, и мама бросила на меня многозначительный взгляд.
– Так ее легче заметить на обочине! – съязвила я. – Кстати, я Грейс. – Подумала, что, если мы собираемся все вместе ехать в кабине его крошечного эвакуатора, прежде чем он, возможно, убьет нас, нужно представиться.
– Простите мою невоспитанность. – И Кэл протянул мне руку: рукопожатие было крепким, а ладони грубыми, рабочими.
– Лоралинн, – в свою очередь представилась мама.
– Вы сестры? – Мужчина взял мамину руку и поцеловал.
Мама улыбнулась.
– Забавно, но мы постоянно это слышим, – ответила я. Раньше нас часто принимали за сестер. Маму это радовало, а меня огорчало, пока я не сообразила, что таким образом люди делают комплимент маме, и не научилась просто улыбаться и кивать, пока мама подробно рассказывала о своих косметических процедурах. Она даже успела побывать в роли консультанта «Мэри Кэй», и кремы для лица были хитом ее продаж. Хотя, что там говорить, ни у одной из наших белокожих соседок никогда не могло быть такой кожи, как у нее, какими бы дорогостоящими средствами они ни пользовались.
Мы втроем наконец втиснулись в кабину; мама выбрала место посередине. Кэл снял шляпу, положил ее на заднее сиденье, а затем провел рукой по волосам, стараясь их пригладить.
– Как вы, наверное, уже заметили, наши места не богаты на достопримечательности, но у нас имеется небольшой отель в центре города с милым ресторанчиком и баром. Это, конечно, не «Холидей Инн», но приезжим нравится.
Услышав о том, что «Холидей Инн» для Кэла – шикарный отель, я забеспокоилась.
– Отличная идея! – Мамин голос прозвучал пронзительно, но потом обрел нормальный тембр, когда они начали болтать, как старые знакомые. Я и не подозревала, что мама так много знает о Луизиане и ее истории, пока она не начала сыпать разными историческими фактами, такими как «Луизианская сделка»[31]. Кэл внимательно слушал, хотя, скорее всего, и сам прекрасно знал, что символ штата Луизианы – пеликан.
Кэл постоянно кидал на маму восхищенные взгляды, а она в ответ весело смеялась, радуясь тому, что нашла в нем благодарного слушателя. Время от времени серебристая прядь падала ему на лоб, и он вскидывал руку, чтобы поправить волосы. Глядя на него, я представляла его молодым двадцатилетним парнем, который поправлял волосы, когда ветер задувал в открытое окно кабины, и гадала, всегда ли он был механиком. Ну а судя по тому, какими глазами на Кэла смотрела мама, ей было все равно. Главное, что он был увлечен ее обществом.
В «Палисейдс» не было недостатка во вдовствующих джентльменах, а стиль одежды и манера поведения мамы всегда привлекали внимание, хотя, возможно, немного скандальное. Все, кто оказывался в радиусе трех метров от мамы, не мог оторвать от нее глаз, при этом женщины начинали шипеть и злословить. Они просто не могли понять, зачем женщине носить такие откровенные топы и обтягивающие брюки, если пожилые мужчины уже не способны на ответную реакцию. Мама смеялась, когда они называли ее «восточной шлюхой», поражаясь только тому, что они замечали ее восточное происхождение. Она не вступала в пререкания, а лишь продолжала фланировать мимо или усаживаться рядом с наиболее привлекательными холостяками – чтобы насолить злопыхательницам.
За эти годы мама упоминала имена нескольких своих кавалеров, но после совершенной мной оплошности, когда я попыталась дать ей совет по поводу продавца пылесосов на пенсии, который заставлял ее платить за все их походы в кино, она стала держать свои похождения в тайне. Она могла упомянуть этих достойных джентльменов или в качестве особой щедрости рассказать о том, как умерли их жены. И только.
У меня было ощущение, что свидания не приводили к серьезным отношениям. Вряд ли какой-то мужчина мог войти в этот дом, заставленный от пола до потолка статуэтками Элвиса, и не испытать чувства, похожего на страх. Если только он не был слепым или не находился во власти собственных иллюзий. После стольких лет отнюдь не простой жизни с моим отцом мама заслуживала личное счастье. Но для этого ей пришлось бы сильно измениться – чего она вряд ли хотела. Да и спокойная жизнь наедине с любимыми Элвисами значили для нее гораздо больше, чем любой новый мужчина.
– Почти приехали, – сказал Кэл. – Сейчас на минутку заскочим в мастерскую, оставим машину, и я отвезу вас в «Домашний очаг».
Услышав название отеля, я забеспокоилась еще больше, но какой у меня был выбор?!
Спокойная беседа моих попутчиков, которая перемежалась маминым смехом и низким ворчанием Кэла, плюс однообразный шум мотора нагнали на меня сон.
Я мирно проспала выгрузку машины в мастерской Кэла и проснулась только рядом с отелем.
– Какая красота! – воскликнула мама, как будто мы подъехали к «Четырем сезонам».
Очнувшись ото сна, я постаралась незаметно вытереть слюну в уголке рта. А затем, выглянув в окно, увидела строение, похожее на обычный дом, причем не в лучшем состоянии, рядом с которым стоял фургон, украшенный мигающей вывеской: «БАР». Кирпичная облицовка так называемого отеля местами покрылась пятнами, ставни зияли прорехами, зато кусты и цветочные клумбы вокруг были безупречны. Лучше бы они потратили свои силы не на озеленение территории, а на косметический ремонт здания. Каждый раз, когда вспыхивала надпись «Есть свободные номера», мне представлялось, что отель вздрагивал – если, конечно, у него могли быть чувства.
– Оригинальное название! – вырвалось у меня. – Все равно что назвать свою собаку «Собакой».
– Он единственный в Монро, так что ошибиться невозможно, – ответил Кэл.
Взяв сумку с заваленного всяким хламом заднего сиденья, я направилась в холл. Мама в это время продолжила беседовать с Кэлом. Правда, это больше походило на ее монолог, в то время как мужчина внимательно слушал.
Я рылась в сумке в поисках документов и кредитной карты, когда раздался приятный женский голос: «Мы рады приветствовать вас в недавно отремонтированном отеле “Домашний очаг”». Подняв глаза, я увидела милое дружелюбное лицо – потрясающая шоколадная кожа и никакой косметики. Волосы, похожие на пружинки, были уложены в идеальное афро.
– Ой… здравствуйте. – При виде женщины я немного растерялась. Бросив взгляд на свои обтягивающие джинсы, которые вышли из моды еще пару лет назад, я невольно сравнила их с одеждой незнакомки. На ней не было надето ничего особенного, но выглядела она очень стильно: потертые джинсы с высокой талией; блузка со спущенными плечами а-ля «Флэшдэнс».
– Добрый день. Хотите остановиться? Вы бронировали заранее? – Манера говорить у нее была легкая и дружелюбная, местный акцент практически отсутствовал. Звучала она в полном соответствии со своей одеждой – стильно и слишком круто для городка Монро в Луизиане.
– Простите, но брони у нас нет. Наша машина сломалась неподалеку отсюда, и Кэл предложил нам остановиться у вас, пока он ее будет чинить.
– О, какая неудача. Зато удача для нас! Мы рады видеть вас у себя в гостях. Вы одна?
– Нет. С мамой. – И я махнула в сторону окна, за которым мама с Кэлом продолжали разговаривать и весело смеяться.
– Они будут заняты еще какое-то время. Кэл очень словоохотлив и рад любому новому слушателю.
– Как видите, они поменялись местами. Мама даст ему фору. – В это время она о чем-то рассказывала, оживленно размахивая руками, а Кэл просто стоял, скрестив руки, и кивал. Когда он издал тот же гулкий смешок, что и в грузовике, мое мнение о нем резко улучшилось.
– Всем наши постояльцам мы даем в подарок беруши, которые вы сможете потом забрать.
– О, это для нас пройденный этап. Как насчет успокоительных?
Она рассмеялась.
– Ну, судя по всему, у них все отлично. Никогда не слышала, чтобы Кэл так смеялся. Он милый человек, но всегда кажется, что он несет на плечах какой-то непосильный груз.
Ее манера общения отличалась такой теплотой и искренностью, с которыми мне в последнее время нечасто приходилось сталкиваться.
– Кстати, я Кортни. – Она протянула руку, и я с таким энтузиазмом ответила на рукопожатие, что даже застеснялась. – А это мой дом. У меня ушла целая вечность на то, чтобы привести здесь все в порядок. Вы представить себе не можете, каким
