Черешни растут только парами - Магдалена Виткевич
Мне придется сказать ему, что я беременна.
Когда? Не знаю. Не сейчас. Конечно, не сейчас. Скажу ему, когда буду готова, но когда это будет – я не знала.
Я стояла на темном чердаке, с фонариком на голове и вторым фонариком в руке, пытаясь посмотреть, что там находится. Трудно было разглядеть что-либо в этом беспорядке. Давно сюда никто не заглядывал. Везде паутина.
– Зося? – услышала я снизу.
Видимо, пришел Шимон.
– Я здесь! На чердаке! – откликнулась я.
Через некоторое время я увидела его в дверях. Луна с любопытством заглянула внутрь.
– Больше негде погулять?
– Хотела посмотреть, что здесь. Должна же я знать, что находится в моем доме.
– А внизу все уже изучила?
– Низ мне уже наскучил.
– Капризная ты. Балованная!
– Очень даже! – подтвердила я.
Он подошел слишком близко ко мне, явно нарушая мое личное пространство. Я испугалась. Он коснулся моих волос. Я затаила дыхание.
– Паутина, – пояснил он.
Я выдохнула с облегчением, определенно не готовая к какой-либо близости с мужчиной. Кроме той, что спасала меня от пауков или подобного зла этого мира.
* * *
На чердаке я обнаружила маленькую шкатулку.
– Что там? – спросил Шимон.
– Спущусь и тогда посмотрю.
– Характер, однако, – покачал он головой.
Мы спустились вниз. Я разлила чай в фарфоровые чашки, которые нашла в комоде, и мы сели за стол. Шкатулка стояла рядом, между нами.
– Открывай, – сказал он.
– Сейчас.
Я встала, сходила на кухню за тряпкой и стерла со шкатулки пыль.
– Думаешь, все будет так же, как в сказке про Аладдина? – спросил Шимон. – Как только потрешь ящик, появится какой-то красивый джинн, который выполнит твои три желания?
– Это было бы неплохо, – сказала я.
– А чего бы ты хотела? – спросил он.
– Чего? – Я задумалась. – Не знаю.
Я действительно не знала, все ли может такой джинн. Вот, например, мог бы он вернуть к жизни пани Стефанию, сделать так, чтобы Марек не ездил тогда кататься на лыжах и чтобы я была счастлива? Вот три моих желания. Но ведь когда я сижу здесь, за столом в своем собственном доме, с человеком, в чьей компании чувствую себя хорошо, я счастлива. То есть третье мое желание вроде как исполнено.
– Неужели тебе не о чем его попросить?
– Боюсь просить о чем-либо. Иногда мечты сбываются несколько иначе, чем мы ожидаем.
– А что-то уже сбылось?
– Как сказать… Когда-то я мечтала о доме с садом.
– И у тебя он есть.
– А о чем попросил бы ты?
– А что – он может, джинн этот, вернуть нам тех, кого с нами нет и никогда больше не будет?
– Ну а если бы мог, что тогда?
– Ну тогда именно это. Могу этим и ограничиться. Мне не нужны три желания. Два остальных отдаю тебе.
* * *
Мы еще некоторое время сидели за чаем. Разговор внезапно прервался. Как будто кто-то на самом деле околдовал нас.
– Ну так как? Открываем шкатулку с сокровищами? – прервала я тишину.
– А если там ничего нет? – спросил он.
– Всегда есть риск, что то, чего мы так ждем, окажется вовсе не тем, о чем мы мечтали.
– Верно. И поэтому ожидание будоражит. Мы можем напредставлять себе всего, а когда откроем, то разочаруемся. Так бывает в жизни. Что-то – или кто-то – показалось нам привлекательным, а потом неожиданно наступило разочарование…
– Не продолжай… Прекрасно это знаю.
В тот вечер я не хотела ему рассказывать больше ничего, да он и не спрашивал ни о чем. Мы просидели, кажется, до полуночи, молчали, так и не открыв старую шкатулку.
Нам казалось, что так будет лучше. Иногда хорошо жить одним моментом. Наслаждаться тем, что есть сейчас, и не открывать новые двери. Может быть, мы оба боялись того, что принесет будущее?
* * *
Шимон пошел к себе уже после полуночи. Конечно, уговаривал меня, чтобы я пошла к нему, но я решила провести эту ночь дома.
– Где тут спать? – спросил он, оглядываясь по сторонам.
– На кухне. Там, кажется, самое теплое место.
– Знаешь, есть такая русская сказка про Иванушку-дурачка, который спал на печи.
– Вот и я собираюсь.
– Смотри не сварись. Пойдем, Луна. Сегодня мы будем с тобой вдвоем.
Луна неохотно поднялась с пола.
– Завтра я приеду и сменю колесо, – сказал Шимон.
– О’кей. Спокойной ночи.
Когда я открыла дверь, через нее проскользнул кот. Луна даже не отреагировала.
– Я не думаю, что ты будешь одна этой ночью. – Шимон улыбнулся. – Ты должна как-то его назвать. – Он указал на кота.
– Уже назвала, – сказала я. – Его зовут Руди, а фамилия Пабьяницкий. Вот так!
* * *
Первая совместная ночь с Руди была довольно тяжелой. Он мяукал и все рвался уйти. Как только я его отпустила и успела заснуть, он уже стоял на подоконнике, царапал стекло, плакал – просил меня впустить его. И так несколько раз.
– Так мы не поладим, кот, – заявила я утром зевая.
Руди устроился в кресле и, казалось, заснул. Но я была уверена, что, если снова лягу, он сразу же захочет уйти.
Я сварила себе кофе. Гипертонией я не страдала, поэтому во время беременности могла не ограничивать себя в нем.
Я устроилась в другом кресле и накрылась одеялом. Поставила себе на колени тот ларчик, что нашла вчера, открыла его. Машинально. Просто так.
Скрипнула крышка – и стало понятно, что ее давно не открывали.
Вроде ничего особенного: стопка газетных вырезок, красиво перевязанная синей шерстяной ниткой. Под вырезками лежала книга «Больше чем любовь» – скорее всего, любовный роман, а под книгой еще несколько газет. Но все равно я почувствовала, что меня окружает магия. Я все по очереди достала и разложила на столике. Высушенную веточку цветов я не тронула. Испугалась, что рассыплется.
А еще в ларчике было два разной толщины вязальных крючка, маленький клубочек шерстяных ниток цвета морской волны и подушечка с воткнутыми в нее иголками.
Я потянула нитку – газетные вырезки рассыпались. Там был некролог, информация о пожаре, реклама курсов шитья у некоей пани Гринблатовой, статья о «Веселом Домике» мадам Врублевской и какие-то сообщения о доме свиданий на Черной Дороге. На самом дне лежали серьги, которые так подходили к ожерелью, полученному мной от пани Стефании. Это невозможно!
Я улыбнулась: действительно сокровище.
Старые газеты. Другая эпоха, другой язык. Зачем их было собирать? И кто их собрал? А впрочем… Все понятно и так естественно: вырезки с образцами
