Черешни растут только парами - Магдалена Виткевич
У меня было ощущение, что я подглядываю за кем-то. Возможно, кто-то давно тоже сидел в этом кресле и читал эти газеты. По каким-то причинам именно эти вырезки были для него важны… Хотя… Пожалуй, что не для него, а для нее. Я была уверена, что их собрала женщина. Интересно, что она чувствовала в те давние времена, о чем думала? Да, времена были совершенно другие, но люди, думаю, всегда одинаковы. Независимо от того, когда они родились и где.
* * *
Укрытая одеялом, я даже не заметила, как заснула, свернувшись калачиком в кресле. А когда проснулась, увидела над собой лицо Шимона.
– Девочка, почему бы тебе не закрыть дверь? – спросил он. – Я понимаю, что это почти деревня и все друг друга знают, но, как говорится, береженого Бог бережет!
– Я закрыла ее, но Руди все время просился то на улицу, то обратно в дом.
Луна подошла к коту, стала его обнюхивать, кот притворился мертвым. Как бы не поцапались.
– Она всех любит, – сказал Шимон. – Я бы больше опасался, как бы кот ее не поцарапал.
– Всем своим видом показывает, что не собирается делать этого, – сказала я. – Мертвым прикинулся.
– Обманщик.
– Вот если бы он так ночью притворялся, – зевнула я десятый раз за это утро.
– Не дал поспать?
– Абсолютно.
– Вижу, волшебный сундучок открыт. Ты не разочарована?
– Нет. Я нашла серьги, подходящие к ожерелью, которое я когда-то получила в подарок. Странное чувство. Как будто мне кто-то посылает сообщение из прошлого. Вот я и думаю, кто и зачем положил сюда именно эти вещи. Кому могла понадобиться газетная статья о том, что на Черной Дороге есть дом свиданий?
– Черная Дорога – это здесь.
– Надо же, я и не знала. Может, это тот самый дом?
– Не уверен. Насколько я слышал, все здесь было вполне прилично.
Луна пискнула и отпрянула от Руди. Видимо, коту надоело притворяться мертвым, и он решил показать, кто в доме хозяин. Луна быстро признала его главенство. Руди мяукнул и пошел спать дальше.
15
В Руде я пробыла уже больше недели, познакомилась со всеми жителями – по крайней мере, так утверждал пан Влодек. С пани Крысей, продавщицей из маленького магазинчика (женой пана Влодека), с несколькими кузенами моего электрика и, наверное, тремя его родными братьями. Один ремонтировал машины, другой был стекольщиком, третий полицейским. Кажется, там был еще один брат, священник. Пан Влодек обещал познакомить меня с ним сразу, как тот вернется из паломничества, где-то ужасно далеко, пан Влодек абсолютно не знал где, но был риск, что он вообще не вернется оттуда.
– Так куда же он поехал, пан Влодек?
– Не знаю, пани Зося. Но человека везде подстерегают опасности. Такие огромные, что даже провидение Божье не поможет.
– Иногда мы на него рассчитываем.
– И можем просчитаться. Этот мой брат – хороший человек. Хотя, когда он сказал, что пойдет в священники, мама и бабушка плакали. Каждая по своей причине. Бабушка от отчаяния, а мама от волнения. Я женщин никогда не пойму, пани Зося.
Постепенно я освоилась здесь и начала чувствовать себя как дома. Это уже был не отпуск. Это была просто жизнь в собственном доме. Я повесила несколько фотографий, которые нашла на чердаке, а еще приступила к обновлению мебели. Всегда мечтала, чтобы у меня на это было время. Я съездила в Лодзь, купила белую краску для кухонных шкафов, потому что решила начать с кухни. Пани Стефания всегда говорила, что кухня – это сердце дома. Я надеялась, что скоро мое рудское сердце будет чистым, уютным, с запахом теплого домашнего очага.
* * *
Похоже, Руди Пабьяницкий обжился на вилле быстрее, чем я. Конечно, сначала мы должны были пойти на некоторые компромиссы. Я объяснила ему, что если он хочет спать со мной, то сначала надо съездить к ветеринару. Руди не особо любил ездить на машине. Когда мы вернулись, все указывало на то, что он больше никогда не захочет спать вместе со мной. Однако теплая кровать была настолько лакомой приманкой, что в тот же вечер он передумал.
А еще мы должны были договориться о питании. Мне не понравилось, что утром говядина из бульона странным образом оказалась рядом с его миской. Ну что ж, сама виновата, надо было на ночь закрыть кастрюлю крышкой.
Тем не менее, судя по длившемуся полдня облизыванию, мясо удалось превосходно. С изменением режима питания Руди сменил и режим дня: стал спать по ночам.
Могло ли быть лучше?
В духовке пирог, мой нос вымазан белой краской, о ноги трется кот, а по вечерам – горячий чай, огонь в камине и чтение романа начала двадцатого века. Романы, вызывавшие во мне взрывы смеха в те моменты, на которые совершенно не рассчитывал автор.
Мне было хорошо в этом новом мире. И, когда засыпала с урчащим Руди где-то под моей рукой, я подумала, что не хочу сейчас ничего менять в своей жизни. Я решила, что быстро спрячу этого исполняющего желания джинна обратно в шкатулку и скажу ему, чтобы он пришел, когда будет плохо.
16
Несколько дней спустя мне вдруг на самом деле стало плохо. Заболел живот. Я даже позвонила своему врачу, а он велел принять что-нибудь спазмолитическое и отдохнуть. Поэтому я отдыхала как можно больше, насколько позволял мой дом. Я набрала поблизости сухих веток, а потом сходила за углем в каморку. Возвращаясь, я снова столкнулась с этой странной женщиной.
У меня не было особого желания разговаривать, но она, похоже, хотела мне что-то сказать. У меня складывалось впечатление, что эта женщина не совсем здоровая. Я всегда забывала расспросить о ней пана Анджея или Шимона.
– Добрый день, – махнула я рукой.
– Иногда день бывает недобрым, – загадочно сказала она. – А иногда день бывает добрый, а недоброй как раз ночь, – и вздохнула. – Но не волнуйся. Только смотри вокруг, внимательно смотри. И не доверяй тем, кому однажды ты перестала доверять.
Я не знала, что и ответить. Мне стало не по себе – впрочем, как и каждый раз в ее обществе. Она приходила неизвестно откуда и исчезала где-то за лесом.
Очень странная женщина. Хотя чего тут удивляться: в каждом месте есть свои странные типы. Вот и здесь тоже.
– Отдыхай, – сказала она. – Будешь умной, все будет хорошо, – и, верная своему обычаю, исчезла за деревьями.
Я взяла ведро с углем и поднялась в дом. Подбросила уголька в печь, поставила бульон
