Черешни растут только парами - Магдалена Виткевич
Здесь, в Руде, он бывал наездами. Вначале он приезжал со своей женой – она была совсем не ангел. Они совершенно не подходили друг другу. Изнеженная, болезненная с детства, все ей в каждой мелочи прислуживали, так что она была настроена исключительно на себя. Жутко раздражительная! Все удивлялись, почему такой человек, как Хенрик, решился на этот брак. Говорили, что из-за каких-то имущественных дел. В те времена и такое бывало. Женились не люди, а поместья, капиталы. Это был договорный союз. Клара была какой-то его очень дальней родственницей. Их родители хотели имения поженить, а не молодых. И тем самым они причинили им большой вред.
Перед свадьбой Клара уверяла его, что долго не протянет. Потому что бледная, больная, вечно вздыхающая и постоянно под опекой врачей. Сердце у него было доброе, и он решил позаботиться о ней. Она прожила еще довольно долго, правда, постоянно болея разными болезнями. А доктора она так часто вызывала, потому что у нее была большая слабость. К нему. Прислуги в доме было предостаточно, поэтому Хенрик все чаще бывал здесь, в Руде. Многие здесь находили спасенье. Если не от дурного воздуха, то от сварливой хозяйки.
В тридцатые годы Дворак и сам заболел. Переехал сюда на постоянное жительство, чтобы хлипкую жену не заразить. Вот тогда и началась вся эта история. Сердцем я был в самом центре событий, хотя меня тогда еще не было на свете. Хенрик был… он имел для меня очень большое значение. Иногда я задаюсь вопросом, что было бы, если бы судьба повернулась иначе, изменив некоторые события. Если бы люди, играющие главную роль в том, о чем я расскажу тебе, принимали совсем другие решения. Мы бы, наверное, не сидели здесь за столом и не вспоминали бы старые истории Руды Пабьяницкой. Быть может, нас даже не было бы на свете?
14
Разговор с паном Анджеем привел к тому, что я больше не могла думать ни о чем другом, кроме как о прежних обитателях дома и о том, что тут произошло. Я уже знала, что дом был дачной виллой фабриканта Хенрика Дворака, – но где фабрикант, а где пани Стефания? Как вилла могла стать ее собственностью? Я помнила, как она говорила мне, что это очень запутанная история. Она должна была рассказать мне все «в свое время». К сожалению, так и не успела.
Пан Анджей обещал рассказать все, что знает. Однако тогда он заявил, что за один вечер изложить всю историю невозможно.
– На сегодня все, – сказал он и встал со стула.
– Пан Анджей! Вы еще, можно сказать, не начали, а уже заканчиваете! – воспротивилась я. – Может, еще чайку?
– Зося, мне пора. Мы еще не раз встретимся. Надеюсь, ты никуда не уезжаешь.
– Куда теперь уедешь – пока не расскажете, уж точно не уеду, – улыбнулась я. – А вообще-то, я собираюсь провести здесь много времени. Может, даже всю жизнь.
– Замечательный выбор, – похвалил пан Анджей. – Вот только одиноко тебе будет в этом большом доме.
– Кота заведу. Бродил тут один по саду.
– Кот не сможет дать всего, что надо молодой женщине.
Увидев мой взгляд, он добавил:
– Но для начала… Для начала совсем неплохо.
– Ой, пан Анджей. Я буду мучить вас, пока не узнаю всю эту историю.
– И волки сыты, и овцы целы, – сказал пан Анджей. – И твое любопытство будет удовлетворено, и у меня будет компания. Потому что со Стефаном и с курами не о чем особо говорить.
Провожая Анджея до дороги, я увидела блестящие кошачьи глаза. У меня не было чем угостить котика, но я обещала исправиться: вернулась домой, порезала колбаску, которая осталась после посещения Шимона, и выставила ее в мисочке на крыльцо. Через некоторое время кот робко поднялся на лестницу. Он был рыжий, только над ухом у него было белое пятнышко, и смотрел он на меня так просительно.
– Ну, чего не ешь, это для тебя! – пыталась я ободрить кота, а тот потерся о мои ноги и жадно накинулся на колбасу.
Я улыбнулась. Я здесь всего два дня, а уже обросла знакомыми. Мало того, что у меня был свой дом, так еще и рыжий друг появился из местных жителей – кот из Руды Пабьяницкой.
* * *
Когда пан Анджей ушел, а кот наелся, я вернулась к уборке. Внизу уже было вполне прилично, однако я не могла избавиться от сырости. Вот как бывает, когда дом долго не протапливали. И хоть я уже целый день топила печь и камин, все еще было холодно и не совсем приятно. Как в палатке в августовские дождливые дни.
Я надела теплую парку, взяла фонарик, еще один надела на голову и поднялась на чердак.
Лестница наверх выглядела так, будто вот-вот рассыплется. Синяя облезлая дверь была приоткрыта. Мгновение я колебалась, стоит ли вообще туда заходить. Тогда я в очередной раз задумалась: подходящее ли это место для меня? И прежде всего – является ли это подходящим местом для моего ребенка?
Спору нет: приятно, когда есть большой дом, сад. Но разве я смогу со всем справиться? Забота о доме, уборка. Да и потяну ли я финансово? Смогу ли содержать его, поддерживать тепло? А если придется сделать еще один ремонт? Ведь когда родится ребенок, мне станет сложнее.
На меня нахлынули воспоминания и подступила тоска. По тому, что в моей жизни было раньше, по дому, пани Стефании и, возможно, даже немного по Мареку. Но не по тому Мареку, который говорил мне, что все кончено, что у него есть другая, а по тому, который бежал за мной, пытаясь догнать, и купался вместе со мной в море, громко смеясь и прыгая в волны. Как же давно все это было.
Любила ли я его? Не знаю. Мне было жаль, что все, во что я столько времени верила, кончилось так внезапно. Но я знала, что мы навсегда останемся связаны друг с другом. Мне предстояло
