Почтальонша - Франческа Джанноне
Карло улыбнулся и впервые за несколько месяцев погладил ее по щеке.
– Собирайся не торопясь, я пока одену Роберто, – сказал он.
– Пропустишь сегодня мессу?
– Ну да. Думаю, Бог не обидится, – усмехнулся он в ответ.
По правде говоря, ему совсем не хотелось сталкиваться с Кармелой и сносить ее мрачные взгляды – безмолвные требования объяснений. В последнее время он сильно сократил количество утренних «визитов», а неделю назад и вовсе прекратил их. И, положа руку на сердце, чувствовал облегчение. Кармела начала предъявлять какие-то требования и дулась, если он отвечал не то, что ей хотелось, лишний раз упоминал Анну или чересчур поспешно сбегал из ее постели, что случалось все чаще. Карло порядком устал от такой жизни, вот и все. Поначалу он будто бы наказывал Анну изменой, хотя она и не подозревала о происходящем, – а теперь сам терзался чувством вины. Ему было стыдно, что из-за него Анна оказалась жертвой досужих сплетников и сплетниц, что он позволил злословить о ней, что в чужих глазах умалил ту любовь, что их связывала…
И вот они сели в «Фиат-508». Прежде чем отправиться к винодельне, Карло спросил Анну:
– Может, по чашечке кофе с граппой в баре «Кастелло»?
Анна нахмурилась и вопросительно на него посмотрела:
– Это что, очередная провокация?
Он остановил машину и повернулся к ней.
– Нет, я серьезно, – Карло успокаивающе взял ее за руку. – Я бы хотел, чтобы это стало нашим ритуалом. С этого дня.
Анна помедлила мгновение, а потом улыбнулась.
– Ты слышал, Роберто? – она наклонила голову, глядя на сына у себя на коленях. – Папа хочет пропустить стаканчик.
* * *
Карло припарковался на площади, уже запруженной людьми. Пока они с Анной выходили из машины, он словно ощущал на себе любопытные взгляды, видел, как люди подталкивают друг друга локтями, и слышал шепотки. Они направились к бару, держа за руки Роберто, семенившего между ними. Нандо в белом фартуке, который едва на нем сходился, поприветствовал их с неизменным радушием.
– Что будете заказывать? – улыбнулся он.
Анна, облокотившись на стойку, ответила:
– Как обычно… Но на двоих, – добавила она, поймав взгляд Карло.
Два старичка, будто картонные фигуры, которые Нандо убирал в подсобку на ночь и доставал с утра перед открытием, сидели все за тем же столиком.
Анна чокнулась чашкой с Карло:
– Santé![18]
И они разом опрокинули кофе.
Старички искоса глянули на них и вновь склонились над картами, погрузившись в свою бесконечную брисколу.
Карло заметил ее присутствие лишь тогда, когда вернулся к машине и уже собирался открыть дверцу. Кармела застыла на паперти, напряженная, с черной вуалью на голове, под руку с мужем, увлеченно беседующим с какими-то мужчинами.
Она прожигала его пылающим взглядом. Карло отвел глаза и сел в авто.
Когда машина оказалась за пределами города, на дороге, ведущей к винодельне, Анна опустила стекло, подставив лицо ласковому ветерку. На душе у нее вдруг стало спокойно и радостно, словно она избежала смертельной опасности. Теперь все кусочки мозаики наконец-то займут свои места, думала Анна, глядя на проплывающие мимо оливковые рощи. Ничего непоправимого не случилось, твердила она себе. Вспышка безумия и слабости с Антонио – ее нужно просто свести к минимуму, превратить в конфетти и развеять по ветру. Нет нужды даже обсуждать это, Антонио и сам наверняка чувствует то же самое. Они оба пойдут дальше и быстро забудут случившееся. Другого выхода просто нет.
– Приехали! – воскликнул Карло, сворачивая направо. Он припарковался перед винодельней и поставил машину на ручник. – Пойдем посмотрим на папины владения, – радостно позвал он, помогая Роберто выбраться из машины.
Взяв Анну за руку, а во второй держа ладошку сына, он повел их вперед, навстречу ласковому утреннему солнцу.
Карло распахнул деревянные ворота. Они вошли внутрь, и Анне сразу понравились сводчатые потолки. Но больше всего ей пришелся по душе запах, пропитавший помещение, – аромат туфа.
– Здесь мы будем разливать вино по бутылкам, – Карло очертил круг рукой. – Вон там поставим укупорочный автомат, тут будут храниться пустые бутылки, – разглагольствовал он, показывая на разные углы. – А вот здесь… – он потянул жену в соседнюю комнату. – Здесь будем клеить этикетки. А это мой кабинет. – Они вошли в маленькое помещение: письменный стол, стул и пустой книжный шкаф. – Кое-чего еще не хватает, – пояснил он.
Анна с изумлением озиралась по сторонам.
– Пойдем вниз, – позвал Карло. Они спустились к цементным чанам. – Вино будет бродить прямо тут, – он присел рядом с одним из чанов.
– Знаешь, Карло… Это место – такое твое. Целиком и полностью. Ты молодец, – прошептала Анна, обводя взглядом погреб.
– Тебе и правда нравится? – просиял он.
– Да, правда нравится.
– Я еще не сказал тебе кое-что, – продолжал Карло. – Никто пока не знает… Хотел сделать сюрприз, когда разольем первую партию. Но, думаю, незачем ждать.
– О чем ты? – с любопытством спросила Анна.
– О «Донне Анне». Так будет называться наша первая марка. Первое вино «Винодельни Греко».
Глаза Анны увлажнились.
– Ты серьезно? – улыбнулась она.
– Серьезнее некуда! – твердо заявил Карло, довольный радостью жены.
Анна провела рукой по его щеке. А затем поцеловала.
– Донна Анна! – пропищал Роберто.
* * *
Ответ от дона Джулио пришел, когда расцвели розы.
Увидев открытку с изображением болонской пьяцца Маджоре, Джованна рассмеялась от радости, и ее большие карие глаза вспыхнули счастьем. Цезарь, заразившись весельем хозяйки, запрыгал вокруг, виляя хвостом.
Под нетерпеливым взглядом подруги Анна взяла влажную губку, хорошенько ее отжала и аккуратно промокнула марки. Затем, поддев их кончиком ножа, по очереди оторвала, начиная с уголков. И, как она и ожидала, под марками показались слова.
– Ну? – не выдержала Джованна. – Что там написано?
Анна на миг замешкалась:
– Я прочту, но с одним условием.
– С каким?
– Ты разрешишь мне научить тебя читать и писать.
Джованна помрачнела.
– Ты же знаешь, я не могу, – нервно затараторила она.
– Это не так. Дай мне хотя бы попробовать.
– Я же говорила, я не вижу слова. Все сливается в одно черное пятно…
– А я знаю, как это исправить, – перебила ее Анна. – Просто доверься мне.
Джованна нервно прикусила губу и покорно, обреченно посмотрела на подругу.
– Вот и славно! – просияла Анна. – Начнем завтра, – безапелляционно добавила она.
– А сейчас прочтешь?
– Сейчас прочту, – подмигнула ей Анна.
Скрытые слова дона Джулио открыли перед ними пылкого, страстного человека – того, в кого Джованна когда-то влюбилась и каким наконец снова его узнавала. Оставшись наедине с листом бумаги, он позволял себе такие «неподобающие» мысли, что даже Анна, никогда не отличавшаяся особой стыдливостью, зарделась. «Я словно разрываюсь надвое, – писал он. – Греховные мысли терзают меня по ночам, будто дикий зверь, которого я не в силах укротить. Под покровом темноты я отдаюсь им на растерзание, а наутро молю Бога о прощении. Пиши мне еще, поведай о своих греховных мыслях».
Покинув Контраду, Анна всю дорогу домой размышляла, какая же нелепость – эти церковные требования целомудрия. В идеальном мире, думала она, священники могли бы жениться, заводить семьи, открыто признаваться в любви – как и все прочие люди. В конце концов, чем их работа отличается от любой другой?
Анна долго думала, как помочь Джованне. Она никак не могла понять, почему у той не получается «видеть слова». За годы преподавания Анна ни разу не сталкивалась ни с чем подобным, поэтому усердно рылась в медицинских справочниках городской библиотеки
