Почтальонша - Франческа Джанноне
– И что же дальше?
Анна вздохнула.
– А потом появился твой брат и решил его… победить. И Амедео, и всех остальных моих кавалеров.
– Их что, много было? – хмыкнул Антонио.
– Да так, парочка, – небрежно отмахнулась Анна. Поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее. – Но я, знаешь ли, помучила Карло, прежде чем подарить ему поцелуй! – с нескрываемой гордостью призналась она. – Мои кузины только и твердили: «Не упрямься, а то упустишь такого завидного жениха!» А знаешь, что я им отвечала?
Антонио покачал головой.
– Пусть он боится упустить такую завидную невесту!
– Не поспоришь… – пробормотал Антонио слегка охрипшим голосом.
– Мне бы очень хотелось, чтобы он понял, как много для меня значит эта работа, – вновь посерьезнела Анна. – Ты вот сразу все понял. Почему же он никак не поймет?
Антонио поднялся и сунул руки в карманы.
– Хочешь, покажу мое любимое место? – вдруг спросил он.
Анна с любопытством взглянула на него.
– Какое место?
– Тут недалеко. Прямо над нашими головами. – Антонио указал на потолок.
Они вышли через заднюю дверь и оказались во внутреннем дворике, окруженном высокими облупленными стенами.
– Это что, тюрьма? – усмехнулась Анна, озираясь по сторонам.
– Сюда, – поманил ее Антонио.
Они пошли по узкому проходу вдоль одной из стен. Еле-еле протиснулись – пришлось идти гуськом. Поднялись по длинной каменной лестнице, ведущей на крышу.
– Посмотри! – воскликнул Антонио, когда они наконец очутились наверху.
Анна сделала несколько шагов вперед и замерла. Отсюда казалось, что весь городок можно зажать в ладонях. Вон церковь, вон площадь, вон замок… А вот и люди – снуют внизу, словно муравьи.
– Смотри, даже почту видно! – Анна ткнула пальцем в знакомое здание.
Антонио приблизился к ней.
– А за спиной у нас – море.
Он осторожно взял Анну за плечи и развернул.
Она прищурилась. Вдали и правда виднелась тонкая полоска воды, разрезающая горизонт надвое.
– Красиво тут, – сказала Анна. – Так спокойно…
– Потому я и прихожу сюда каждый день.
Она улыбнулась ему и вновь посмотрела на море. В это мгновение легкое дуновение ветра растрепало ее заплетенные в косу волосы, высвободив одну прядь. Анна зажмурилась и почувствовала легкое прикосновение ветра на своем лице.
Антонио не сводил с нее глаз, чуть склонив набок голову. Он мысленно обвел пальцем ее профиль, который четко вырисовывался на фоне неба. Прислушался к безмолвию этого места – укромного, хоть и открытого всем ветрам. И вдруг осознал: они впервые остались наедине, скрытые от посторонних взглядов. Антонио шагнул к ней, обхватил ладонями лицо и нежно, бесконечно нежно поцеловал в губы.
Когда он открыл глаза, Анна испуганно отпрянула и прижала ладонь ко рту.
– Прости, – сдавленно пробормотал Антонио, пятясь назад. И остановился лишь тогда, когда уперся рукой в парапет.
Анна в ужасе посмотрела на него. Молча развернулась, широким шагом подошла к лестнице и скрылась из виду.
8
Май–июнь 1936 года
С того утра на террасе Антонио больше не мог нормально спать. Он метался в постели, покрытый испариной, и мучился оттого, что никак не мог нормально вдохнуть. Казалось, будто дыхание застревает в груди и никак не может вырваться наружу. В первый раз он подумал, что умирает: сел в кровати и в ужасе разбудил Агату, тряся ее за плечо. Жена, словно точно зная, что нужно делать, уложила его на спину, сжала его руку и велела выдыхать воздух ртом, считая до десяти.
– Представь, что тебе нужно сдуть потолок, – сказала она. И правда, после нескольких долгих выдохов, становившихся все глубже, Антонио наконец успокоился.
Последние недели стали худшими в его жизни.
С тяжестью на сердце он пытался избегать Карло, но каждый раз, встречаясь с ним взглядом, был вынужден скрывать смятение за вымученной улыбкой. От этого он чувствовал себя последним червем, предателем, ничтожеством из ничтожеств. По утрам он перестал пить кофе в баре «Кастелло», чтобы не столкнуться там с Анной, когда она шла на почту. Ссылаясь на несуществующие рабочие дела, стал приходить на воскресные обеды с семьей в последний момент и проводить там как можно меньше времени. Но все было напрасно. Он метался, словно загнанный в клетку зверь, без остановки ходя кругами. В те редкие моменты, когда он встречался взглядом с Анной, в ее глазах не было ни искры, ни трепета, будто ничего и не произошло. Казалось, она загнала себя в тиски железной, почти военной дисциплины, чтобы стереть из памяти каждое мгновение того треклятого утра.
Он даже начал сомневаться, не привиделся ли ему тот поцелуй, не существовал ли он только в воображении. Каждый день Антонио вспоминал события того утра – каждое сказанное слово, каждый взгляд, каждый жест, пытаясь отыскать в них смысл. Но в голове крутились лишь какие-то разрозненные фрагменты, и он никак не мог собрать их воедино. Хотелось сбежать, глотнуть воздуха вдали от всех, чтобы хоть на миг избавиться от постоянного, неизбывного чувства вины.
Идею ему подал знакомый, Энрико, с которым он случайно столкнулся в Торговой палате Лечче. Дело было 10 мая 1936 года, на следующий день после того, как Муссолини провозгласил создание империи – Итальянской Восточной Африки. Вслед за Эритреей и Сомали под ударами фашистов пала Эфиопия. Энрико, владелец строительной фирмы, радостно поделился новостью: он только что получил в полиции колониальный пропуск. В начале июня он отправится из Бриндизи на пароходе в Асмару, столицу Эритреи. Как и многие местные предприниматели, которые перебирались в итальянские колонии, решив расширить свой бизнес.
Антонио это вдруг показалось решением всех проблем.
Мысль об Африке, самом далеком месте, которое только можно вообразить, прочно засела у него в голове. Она упорно прокладывала себе путь, пока не превратилась в решение – единственное, способное подарить ему хоть немного покоя. Он будет экспортировать масло в итальянские колонии, начнет торговлю, уговаривал он себя. Пробудет там какое-то время – ровно столько, сколько нужно, чтобы снова начать нормально дышать.
Ничего никому не сказав, он подал в префектуру заявление на эмиграцию и прошел через всю бюрократическую волокиту, необходимую для получения разрешения на выезд. После проверки профессиональных навыков и моральных качеств, политической благонадежности и отсутствия криминального прошлого, состояния здоровья и прочего ему наконец выдали колониальный пропуск и разрешение на ведение бизнеса в Итальянской Африке. Он отправится в путь с небольшим грузом масла, а если торговля с Асмарой пойдет хорошо, закажет новые канистры, чтобы пополнить запасы.
Аньезе была единственной, кому он рассказал о поездке: ведь именно ей предстояло подготовить товар к отправке, а еще присматривать за маслодельней в его отсутствие. Впрочем, в ее благоразумии и преданности Антонио не сомневался ни на миг.
Он решил сообщить семье о своем отъезде лишь за несколько дней до него, когда его уже никто не сможет остановить.
* * *
– Винодельня готова. Поедешь посмотреть? – спросил Карло однажды воскресным утром.
Анна пила теплое молоко, сидя на скамейке в саду и не отрывая взгляда от цветущих гранатовых веток. Она слишком хорошо знала мужа и понимала: внезапное предложение могло означать лишь одно – Карло наконец сложил оружие. Просто сказать «прости» у него никогда не получалось: он предпочитал деятельное раскаяние.
– Да, –
