Его запах после дождя - Седрик Сапен-Дефур
Утром, когда я уезжаю на работу, я оставляю Убака в парке. Вся печаль мира смотрит из его глаз, так чудесно распахнутых на меня. Иногда, что-то позабыв, я поспешно возвращаюсь через пять минут, не больше, а Убак уже больше не печалится. Он стоит, упершись лапами в отлив кухонного окна, и всеми силами привлекает внимание Андре, чтобы тот открыл ему дверь и они продолжили бы завтракать все вместе. Кусочек сухарика случайно исчезает со стола и оказывается то в одной пасти, то в другой. Жаклина ворчит, она уверена, что у Чуми диабет, Андре кивает, никогда ей не возражая. Эта милая сцена повторяется изо дня в день, и я благодарю за нее Провидение. Днем Чуми учит Убака хитростям, какие помогают открывать все двери, четко выражать свои требования и получать желаемое. Чуми для Убака – то самое женское присутствие, которого ему не хватает, она по-матерински ему покровительствует и по-женски с ним лукавит. А Убак берет на себя роль мужественного защитника и верит, что своим лаем он повергает в ужас каждого прохожего, имевшего дерзость приблизиться к парку. В любом месте, где бы Убак ни пробыл два часа или два дня, он чувствует себя хозяином. Став домашними, собаки не потеряли инстинкта собственности или, возможно, наоборот, восприняли этот инстинкт от нас: за что боролись, на то и напоролись. Напрасно я цитировал Убаку Руссо, который считал, что все беды пошли от того, кто первым огородил кусочек земли и сказал: «Он мой». Убак пропустил мои рассуждения мимо ушей и побежал охранять свою территорию. Когда дерзкий проходимец оказывался другом Андре, который открывал ему дверь, Убак тоже встречал его по-дружески, радуясь встрече. Во второй половине дня, когда я возвращаюсь из коллежа, Андре и Жаклина возвращаются с прогулки на «гору», они идут мне навстречу, и справа и слева от дружной пары бежит по собаке.
Как-то вечером Убак сидел со мной рядышком, и я его гладил и трепал по шерстке. Вдруг он услышал возню возле двери, вскочил и тут же умчался от меня. Меня умиляет эта удивительная способность собак: только что Убак млел от моей ласки и через секунду, не вильнув в благодарность хвостом, даже не взглянув на меня, исчез. Надеюсь, он знает, что тот, кто так поступает, в ответ получает то же самое? Или он знает, что люди одержимы идеей взаимных обязательств, и эта идея ему смешна?
Возня у двери означает, что пришел Андре. Пора идти на край деревни закрывать кур, говорит он. За отвагу в ночи Убак получает большой кусок грюйера и, предположив, что его надо будет разделить со мной, поспешно съедает его, не добежав до меня.
Каждую среду бежевый грузовичок (мясо, сыры, овощи), прибыв словно из прошлого века, разбивает звуком клаксона тишину холодной зари. Он сигналит трижды и останавливается на площадке посреди деревеньки, открывает дверь, и два его первых клиента бегут со всех лап к нему. Обрезки ветчинного жира появляются и тут же исчезают. Как славно мы будем тут жить год за годом ничем не отягощаемой, ничем не омрачаемой жизнью. Но никогда ничего не знаешь наперед.
Когда мы еще жили в Бурже-дю-Лак, ветеринар Убака практиковал в Белле. И мне посоветовали доктора Доменеша. На первой консультации он спросил Убака: «Ну-с, молодой человек, что вы думаете о жизни?» И такое начало мне очень понравилось. В докторе чувствовался опыт, а кроме опыта благодушие и мудрость, наживать которую помогают крупинки счастья. Но доктор сказал нам, что, к сожалению, не сможет наблюдать Убака, потому что осуществляется мечта всей его жизни – он уезжает в кругосветное путешествие на пароходе. «У меня и голова пошла кругом», – сказал он нам. Мне понравилось и то, что причиной нашей с Убаком неудачи стало его желание вырваться на свободу, люди пограничья – замечательные люди. Я пожелал ему счастливого путешествия, а он мне порекомендовал своего коллегу, доктора Сансона в Шамбери. А мы тем временем перебрались с Убаком в Белле, это и называется логикой жизни. Господин Сансон оказался тощим пареньком с жилистыми руками и насмешливым прищуром глаз – поглядев на него, сразу приходит в голову, что ты охотно выпьешь с ним кружку пива и побежишь на лыжах в Вену. Он приправляет свои замечательные познания и очень редкие дипломы полезной дозой легкомыслия. Что бы ни происходило, на первом месте жизнь, она главное. Когда – ну я там не знаю – нужно, например, сказать «анус» или «ректальное отверстие», чтобы обозначить зону, которая непременно разозлит моего пса, он говорит «дырка в заднице», и я его понимаю. Он научит меня приему «изо рта в рот», приему, который поможет спасти жизнь Убаку.
Первые визиты к ветеринару двигались по восходящей. Начинали с новостей, кончали «все у вас в порядке» и уходили счастливые. Убака ощупывали, взвешивали, осматривали со всех сторон. Он рос, прибавлял в весе, креп. Его мяли, как будто он был солидной надежной вещью. Регулярно что-то росло у него быстрее, чем все остальное, дисгармония не была для него плюсом, но потом все выравнивалось. Первые визиты говорили о здоровье, о крепости, а значит, были счастьем. Выкройка жизни, по сути, проста: в начале – вера, в конце – потери, задача состоит в том, чтобы осторожно растягивать первый акт и тянуть его как можно дольше.
Визиты все похожи друг на друга. Убак входит в клинику, он немного возбужден – вокруг люди, шум, вкусно пахнет сухариками и соплеменниками. Ни одна его клеточка не предупреждает, что здесь что-то может быть связано с болью. Он бегает на каждый звук дверного колокольчика, и все вокруг смеются. Смешнее всего то, что возникло непреднамеренно. Убаку все говорят, что он красавец, и он соглашается с этим, ему это не надоедает. Кое-кто из клиентов смотрит на него печальными глазами. Я иду представляться у стойки и никогда не знаю, кого нужно называть, Убака или себя, протягиваю милой девушке его медицинскую карту, она у меня в полном порядке. У каждого учреждения есть определенное назначение, но не могу не заметить, что я никогда не видел в ветеринарных клиниках неприятных девушек. И Убак в клиниках всегда любимец.
Нас просят подождать, и мы усаживаемся там, где сидят и ждут клиенты-собаки. Ветеринарные клиники – своего рода ассамблеи с двумя палатами, ты оглядываешься и говоришь себе: мне туда, потому что вторая палата для кошек. Ждать в клинике – значит листать журнал по собаководству, который листал в прошлый раз, смотреть «телемагазин», где кто-то очень похожий на Снупи[46] доверительно предлагает вам стать объектом воздействия спасительных таблеток. Ожидание означает открыть книгу отзывов и тут же закрыть ее, потому что там слишком много огорчительного; это означает читать объявления на доске – о вязке, о стрижке и прочее; это означает обсуждать с соседями имена, возраст, причину появления в клинике, а главное постоянно окликать Убака, который стремится продиагностировать всех присутствующих в приемной, не исключая кошек. Некоторые коты так и сидят в переносках. Убак интересуется, по какой причине попал в заключение собрат и надолго ли такое несчастье. В приемной ветеринарной клиники точно так же, как повсюду, Убак любит всех, и даже больше, чем где бы то ни было, потому что он чувствует атмосферу тревожности и, будучи существом лечебным, ободряет каждого, желая ему хорошего самочувствия. Неужели он такой ласковый со всеми, потому что всех любит? Недоверие ему внушают только боксеры, и по одной только причине, из-за своих невыразительных морд. Но Луизетта ничуть не похожа на боксера.
Потом доктор Сансон открывает дверь (заранее никогда не известно, из какой он появится) и кричит: «Убак!», и Убак бежит, удивленный, что его знают. Оба очень довольны встречей, несколько секунд они поглощены друг другом, они не видят больше никого, а потом доктор здоровается и со мной, и этот ритуал, этот порядок мне тоже очень нравится. Каждого ветеринара, даже того, который
