Невиновный - Ирен Штайн
На мокрых скамьях противно сидеть даже старушкам, хотя им в принципе ничего больше в жизни не остается. Всюду нагромождения машин, будто случился апокалипсис. Мелькнула мысль, которую я постарался как можно быстрее отогнать – а что, если нашу развалюху подопрут, заблокируют выезд? Тогда точно пиши пропало. Вероника Швецова распахнет костлявые объятия. Каково это – обнимать мертвеца?
«Тебе ли не знать».
Нет, Господи, хватит!.. Казалось, под сводами черепа какая-то дрянь насмехается надо мной, разевая в ухмылке бесформенный рот. И вот сейчас она снова покажет, как в моем Мотыльке копошатся жуки и черви – она, ведь я ничего не смогу сделать.
Когда я уже был готов сесть прямо на асфальт, закрыв голову руками, Женька дернула меня в сторону, и только потом сзади проревел клаксон.
Черный, местами забрызганный грязью ровер остановился прямо посреди дорожки, по диагонали.
– Чего встали, уроды?! – Сначала послышался голос, и из двери начал медленно вылезать его обладатель – тучный, давно облысевший мужчина, явно страдающий одышкой и завышенным самомнением.
– Козел. – Прошипела Женька, не рискуя повысить голос. Я понял – мой ход. Она ждет, что сделает ее покровитель с зажравшимся быдлом – уж явно не проглотит оскорбление, не отойдет в сторонку зализывать пробоину в собственном самолюбии. Нет, кусок дерьма в дорогом корыте, не на того напал – думает Женька. И, черт меня дери, не ошибается.
Не знаю, почему, и что на меня нашло, но я выхватил, точнее, со второй попытки достал пистолет из кармана. Вот уже ствол упирается в затылок хозяина ровера, копающегося в салоне. Вот уже выступает пот у меня на лбу. Рука едва заметно подрагивает, потому я сильнее прижимаю к лысой голове пистолет.
– Ты хоть знаешь, кто я?! – Взвизгивает мужчина, пытаясь обернуться, но я не позволяю ему, больно ткнув оружием рядом с бесформенной родинкой на затылке.
А ведь действительно. Пусть лучше под сводами моего черепа на повторе проигрывается воспоминание о том, как брызги крови и мозгов разлетаются по мне и кожаному салону, чем…
–Знаю. Ты труп.
Взвыли сигнализации припаркованных рядом машин. Каким идиотом надо быть, чтобы спустить курок во дворе-колодце средь бела дня под прицелами сотни окон. Вспорхнули откормленные голуби, впервые в жизни реально испугавшись. Я не двигался, оглушенный. Но не столько громким и странным звуком, сколько каким-то бешеным чувством, от которого удары сердца стали сильнее противного звона в ушах. Будто мне вкололи адреналин… Нет, какой-нибудь гормон счастья, от которого хотелось прыгать и смеяться, как школьнику вместе с только что подаренным щенком. У меня получилось, и это было так просто! Так просто быть сильным, почему же я раньше боялся?!
Я медленно повернул голову в сторону Женьки. Шок на ее лице сменялся улыбкой – сюрреализм, да и только. Жизнь и смерть, убийство и радость… Я кивнул в сторону неуклюже осевшего тела, краем глаза заметив в отражении свое забрызганное красными точками лицо, и снова вопросительно посмотрел на мою подельницу.
– Круто! Он реально того?!.. – Кажется, и ей вкололи адреналин.
– Бери барсетку и валим. – Если бы я сам перегнулся через труп, то мог потерять равновесие – ноги до сих пор были ватными. Женька же справилась легко. Через минуту наша красная тойота взревела изношенным двигателем.
Кадры реальности сменялись слишком медленно, как диафильмы. Нужно ехать, не привлекая внимания, но вместе с этим быстро. Искушение вдавить педаль газа в пол нужно гнать подальше, если не хотим влететь в бетонное ограждение или того хуже – заиметь на хвосте ментов. Черт, черт. Это ведь какое-то кино, или сон, верно?..
– Охренеть! – Наконец, к Женьке начал возвращаться дар речи. – Просто охренеть! Мы завалили этого придурка! Я сама хотела… Я думала, что же ты сделаешь, а ты!.. Раз – и все! Так можно! Когда кто-то борзеет, взять и прихлопнуть его, как муху. Не терпеть всякое дерьмо, а раз – и все!
– Да, можно… – На меня наваливалась усталость. Видимо, всплеск эмоций закончился, и теперь садилась батарейка. Или нет? Все менялось слишком непредсказуемо.
Какой-то дятел на форде фокус посигналил мне сзади. Ладно, возможно, это знак. Поедем быстрее. И вот за покосившимися частными домами потянулись дымы промзон , замелькали нестройные ряды деревьев…
– Можно?.. – Женька кивнула на барсетку, когда мы остановились на обочине. Меня же больше волновало мое лицо – зеркало заднего вида показывало какого-то маньяка. В бардачке нашлись влажные салфетки, и я принялся оттирать засохшие бурые брызги, чувствуя, как тошнотворно смешались запахи крови и зеленого чая.
Моя подельница тихонько присвистнула, и дернула меня за рукав.
– Что? – Я спросил, не поворачивая головы. Картина в зеркале налаживалась, и хотелось поскорее с этим покончить.
– Мне кажется, нам нафиг не нужна контора.
«Конечно», – хотел было сказать я, – «мы уже превысили сегодняшнюю норму преступлений». Но что-то подсказало мне посмотреть на Женьку. Сначала я увидел ошалевшие глаза, и только потом – увесистый пресс пятитысячных купюр в ее руке.
Мы молча закурили, не решаясь говорить. Помимо кредиток, паспорта со знакомой фамилией Гордеев и каких-то, видимо, ценных бумаг, на дне барсетки обнаружился пистолет.
– Так мы… не случайно заехали в тот двор? Мы специально ждали этого козла? Чтобы грохнуть? – Если бы мой мозг работал чуть быстрее, я бы не сдержал смеха – Женька, нетерпеливо ерзающая на сидении, теперь видит меня не то киллером, не то шпионом.
– Много будешь знать, скоро состаришься. В ресторан или кино?
– А почему или? – Моя Бонни изобразила капризную девицу, помахивая денежным веером.
В самом деле, зачем выбирать? Жизнь-то одна.
***
– Все хорошо. Я с тобой, Женя, слышишь? Все будет в порядке. – Я дрожал, как и мой голос – какой-то глубинной, внутренней дрожью, от которой не спасло бы ни одно одеяло.
– Лучше не бывает.
Она улыбалась. Она улыбалась, улыбкой Будды, или Мадонны в тишине собора, – черт его знает, кого, но так, чтобы на небесах видели и рыдали от боли. Они – наши кукловоды, которые меняют в аквариуме свет, но забывают про затхлую воду, – они, не она.
– Мы выберемся, не дрейфь. Точно тебе говорю.
– Сам-то веришь? Прекращай. Расскажи лучше про остров. – Она сжала мою руку чуть сильнее – наверное, настолько сильно, насколько могла, и закрыла глаза, как ребенок, готовый слушать сказку.
– Хорошо, Женя. Совсем скоро мы улетим отсюда, далеко-далеко, туда, где вечное лето, и теплый ветер, и пальмовые листья. Из океана брызги прилетают прямо в лицо, а через крышу бунгало на пол проливается солнце. Все плохое позади – ты смотришь на меня, и улыбаешься. Поэтому я счастлив. Будем завтракать крабами и запивать молоком – прямо из кокосов. Пробовала кокосовое молоко?
– Нет. – Отвечает Женька одними губами, а я думаю – сколько
