Антракт - Ольга Емельянова
Я сформировала отношение к этому событию: это еще одно испытание, через которое мы вместе должны пройти. Но проходили мы его поодиночке…
Свадьба без жениха и невесты
Мои друзья, ставшие нашими общими друзьями, не раз задавали вопрос: когда свадьба, ребята?
Наконец, мы закончили затянувшийся ремонт. Очень хорошо помню тот счастливый солнечный апрельский день: в чистые окна светит солнце в ореоле цветущих садов, в квартире идеальнейшие чистота и порядок, наведенные нашими руками – флотский порядок. Мама, я и Иван накрываем красивый стол и пьем шампанское за то, чтобы наша жизнь в этом доме была долгой и счастливой, чтобы все были здоровы и чтобы наши стены услышали детские голоса. В такие минуты мне казалось, что не висит над нами фантом камчатской тайны.
А таких минут было много: по утрам мы бегали на озеро – место разминки физкультурников нашего города, делали зарядку, купались. К нам часто приходили друзья, и мы подолгу засиживались, слушая и напевая песни под аккомпанемент гитары Ивана.
Запомнилось мне несколько идиллических сцен.
Был весенний субботний день, когда общие дежурные дела сделаны, приготовлен и съеден обед, и каждый в своем пространстве занимается любимым делом. Иван в саду в маленькой сараюшке оборудовал себе настоящую мастерскую по починке всего. В идеальном флотском порядке у него там разместились все мужские цацки, и даже виндсерфер в разобранном виде.
Вдруг раздается звонок в открытую дверь, и на пороге стоит Иван, закрывая рукой лоб, а из-под руки течет кровь. Он виновато мне говорит «Только не волнуйся», и это последние слова, которые я слышу. Когда я пришла в себя, Иван сидел рядом со мной, держал меня за руку и не разрешал вставать. Рана на его лбу оказалась абсолютно пустяшной, и даже синяка не осталась. А я лишилась сил из-за сильного испуга. «Давай я тебе почитаю своего любимого Нагибина» – предложил он мне. И я лежала, то проваливаясь куда-то, то возвращаясь, и наслаждалась звуком голоса моего любимого и его трогательной заботой обо мне. И ничего больше мне не надо было для счастья и покоя.
Долго я носила платье, которое мы шили вместе. Причем, он так серьезно и по-мужски относился к процессу раскроя и шитья, что смешил меня этим до колик. Надо отдать ему должное: за что бы он ни взялся, все у него получалось. Если не получалось легко, то все равно получалось, и всегда хорошо.
Итак, мы наметили день «свадьбы». У меня было одно условие: не называть нас женихом и невестой. Народ это смешило, но не удивляло: слишком непростая история предшествовала этому событию. Но только мы вдвоем знали истинную причину этого ограничения: жених-то уже женат…
Вечер удался на славу: был красивый стол, красивые и любящие люди вокруг…Я отгоняла от себя мысль, но она навязчиво витала возле меня: мы празднуем расставание. Все отчетливей я видела отчуждение Ивана. Причем, демонстрировал он его недвусмысленно. Мой давний друг-подружка подошел, обнял меня и шутливо сказал: «Ольга, можно я тебя поцелую? Почему-то жених твой сегодня чаще обнимает гитару». Слезы едва не брызнули из моих глаз, потому что так одиноко, как на этой «свадьбе», я себя не чувствовала никогда, и мои близкие прекрасно видели и понимали, что есть какие-то сложности между нами. Именно тогда до меня стало доходить, что мы – два человека, идущие разными дорогами. Причем, на свою дорогу меня никто и не собирается приглашать, а уж, тем более, помогать мне идти по моей…
Вскоре начался мучительный период разъезда с отдиранием со стен колонок, прикрепленных «на века» большими гвоздями, сбором чемоданов и картин и возвратом за ненадобностью моих писем – свидетельства нашего красивого романа: им не было места в будущей жизни моего бывшего возлюбленного.
Время от времени на меня нападали приступы немотивированного смеха, что вызывало испуг моей мамы: не помутился ли рассудок у дочери? Бог пожалел меня, и я осталась в своем уме. Но как дальше жить – не знала.
Усугубляло ситуацию признания Ивана, что он всю жизнь любил, любит и будет любить только меня. «А зачем тогда все разрушать?» – кричала я ему в отчаянии. «Потому что по-другому не могу» – был мне ответ.
А потом к нему приехала его сильно беременная, но законная жена, и он превратился в совсем чужого Ивана, в котором я мучительно старалась найти знакомые черты.
Самым тяжелым было для меня время, когда мы жили в нескольких минутах ходьбы друг от друга, иногда случайно встречаясь, но его крепко держала за руку другая женщина. В такие минуты я цепенела и не могла осознать этот абсурд. Мне казалось, что надо закрыть глаза, и потом их снова открыть, и мой любимый снова окажется рядом со мной.
Наконец, они уехали на свою Камчатку.
И так и остались невостребованными красивейшие обручальные кольца, сделанные рижским ювелиром Олегом, другом моей покойной подруги Машеньки. Милая моя мамочка втайне собрала все свое золото, чтобы хватило на два кольца. Они с Машей выбрали дизайн, надо сказать, великолепный. А как доставлялись эти кольца из Риги – это отдельная детективная история: на дворе девяностый год, и каждый грамм металла надо было декларировать при пересечении границы. Все препоны преодолел этот груз – его привезли наши летчики, кто – не знаю. Но вот незадача: жениху кольцо оказалось мало. Говорят, это самая трагическая примета для пары. И она с нами случилась. А с другой стороны, как же обручаться с человеком, который официально женат… Нельзя нарушать нравственные законы Вселенной. Свое кольцо я носила как память о двух моих любимых женщинах: маме и Маше – я знала, что они искренне меня любили и очень хотели, чтобы я была счастлива.
След от гвоздя
Процесс отвыкания и возврат в одинокую жизнь был мучительным и долгим: слишком многое напоминало о недавних счастливых днях. Как в той сентиментальной песне: «…мне было
