Восемь тетрадей жизни - Тонино Гуэрра
Думали, что виной тому были загрязненные подземные воды. Сегодня точно известно, что растения умирали от боли потери своих владельцев. Старые клиенты гостиницы приезжали сюда опять, чтобы любоваться даже засохшим, покинутым садом. Быть может, видя это запустение, в памяти вновь возникали цвета и запахи прошлого. Служители состарились, многие были старше посетителей. Они лениво двигались по залам и вдоль коридоров, перенося лишь самые легкие вещи. За столом обслуживали невероятно медленно, и часто из их рук выскальзывали стаканы или супницы. Многие были почти слепы или близоруки.
Известие, опубликованное в сегодняшней газете, касалось группы посетителей гостиницы, которые только что вернулись в Англию. Они рассказывали, что сад снова возродился и зацвел без чьей-то посторонней помощи и заботы, и никто не сажал новые растения.
XXXXI
УПАВШЕЕ ПЕРЫШКО
Синьора была одинока и обитала с кошками, не допуская в свою жизнь людей. Каждую ночь перед сном она клала с собой рядом на кровать то книгу, то какую-нибудь вещь или письмо, чтобы увидеть во сне то, что любила. Однажды положила на одну из подушек перышко, которое ей подарил когда-то ее молодой возлюбленный. И увидела во сне, что этот юноша убивал ее.
XXXXII
ТУМАН
Порой, мой городок
Закрыт внутри тумана
Со всеми птицами, застывшими на ветках,
Которые глядят на грязный воздух
Как смотришь ты
Из-за стекла машины.
XXXXIII
СЛЕГКА
Стоял напротив маленькой витрины
На перекрестке улиц, в темноте
Дороги, окружающей Чезену,
Смотрел на куклу за стеклом
Под белым светом.
Нет ни души, и ни одной собаки,
Лишь мелкий дождик моросил —
То принимался вновь, то прекращался,
Подвешенные капли оставляя
Светиться в воздухе — подобье светлячков.
Пока не появилось чудо
В лице прекрасной барышни.
Она стояла рядом и глядела
Безмолвно на витрину, как и я,
На куклу за стеклом,
И наши лица отразились в нем.
Тогда она мне улыбнулась,
Но лишь слегка.
XXXXIV
ПЯТОЕ ОКНО НАВЕРХУ
Внезапно он повернулся посмотреть на одно из многих окон огромного дома, вдоль которого шел. Это было, как будто кто-то его позвал. Пятое окно наверху оказалось открытым и пустым. Некоторое время стоял и смотрел на него, привлеченный неизвестно чем. Он никогда не был в этом доме, никогда не поднимался по этим лестницам, не ходил по этим мрачным дворам.
На следующий день прочел в газете, что одна женщина выбросилась из этого самого окна, и понял, что самоубийцей была его первая любовь, в то время как он обитал в далеком Монте-Сакро.
XXXXV
НИКОГДА НАПРЯМУЮ
Он никогда не делал ей комплиментов. Напротив, подчеркивал свое равнодушие. Однако его охватывало нечто, похожее на тоску, каждый раз, когда его жена выходила из комнаты, любой комнаты, даже ненадолго. Было невозможно не смотреть на нее без внезапно нахлынувшей нежности, в то время как она, отвернувшись, не могла его видеть. Порой, правда редко, то ощущение, которое испытываешь, когда кто-то наблюдает за тобой втайне, заставляло внезапно оборачиваться и его жену, но ему удавалось отвести глаза в сторону, выказывая тотчас же досаду. Даже в постели, привычные любовные ласки не были подготовлены словами или взглядами, полными желания. Она начала ощущать потребность в нежности и комплиментах, недостающих в семейных стенах, и нашла адвоката, который наполнил ее словами, не приводящими, однако, никогда к конечной настоящей близости, поскольку оба были слишком заняты томными взглядами и долгими разговорами о безмерном восхищении.
XXXXVI
ДВА СТРАННЫХ ПЕРСОНАЖА СО СВЕТЛЫМИ ГЛАЗАМИ
У одного француза, лет сорока, кормившего голубей на площади Сан-Марко, кончились в бумажном кульке кукурузные зерна. К нему подошли две странные персоны, возраст которых нельзя было определить. Им можно было дать от 30 до 60 лет. Они были в широких и летящих одеждах, которые обвивали воздух худых тел. Эти двое предложили ему кулечки с зерном, и он покорно принял их, без того, чтобы хоть жестом намекнуть на стоящего у края голубиного ковра лоточника. Эта встреча была странной, поскольку ему не удалось забыть светлые глаза этих двух незнакомцев весь август, что он оставался в Венеции.
В октябре он случайно оказался в Бург-ан-Брезе. Тот день был грустный. Он закрылся в комнате пустынной гостиницы и смотрел из окна в туманный вечер, который скрывал фасад собора на другой стороне улицы. Потом его глаза различили внизу две тени, приближающиеся к гостинице, и он поймал их светлый взгляд до того, как они вошли в нее. Видимо, им нужна была комната. Он ждал, что через несколько мгновений постучат в дверь, или портье позвонит по телефону, предупреждая, что кому-то нужно поговорить с ним. Это были те самые два незнакомца, которых он встретил случайно в Венеции, и теперь еще раз повстречал в этой пустой гостинице в Бург-ан-Брезе. Чувствовал, что они могли принести ему известие, возможно, печальное предупреждение о чем-то. Вышел из комнаты, спустился в холл, но так и не встретил их ни в этот вечер, ни на следующий день. Спросил у портье, не ночевали ли случайно в гостинице две персоны скромного вида. И тот, проверив в книге записей, сказал, что этой ночью в гостинице, кроме него, была лишь одна синьора. Как видно, два незнакомца подошли внизу к гостинице и потом вдоль тротуара удалились незамеченными.
Летом француз отправился на Карибское море и после долгого путешествия сначала на четырехмоторном самолете, потом на маленьком и, наконец, на лодке добрался до дома друзей, которые принимали его на островке, величиной с обручальное кольцо. Он оставался там пятнадцать дней, загарал и ел экзотические фрукты. Опять сел на лодку, чтобы добраться до острова, где был аэропорт. Он стоял один на взлетной полосе под ветром, который поднимал с нее мелкий красный песок. Ждал самолета, ощущал запах пепла и потухшего огня, рассеянного в воздухе прошедшим накануне дождем. Самолет показался в небе как муха и сел недалеко от ангаров
