Горошины - Эдуард Дипнер
Уж очень мне хотелось стать автовладельцем!
Мы втроем сели в мой служебный Москвич, и уже через час я вступил в элитный клуб владельцев автомашин. Причем, я сам ничего не делал, сидел молча и только водил глазами вправо-влево, как наблюдатель пинг-понга, а всем руководил мой Иванников. Его знали в госинспекции, как своего, близкого человека. Как из воздуха, возник нотариус, тоже добрый знакомый Иванникова, в момент оформил сделку купли-продажи, лейтенант в отделе учета и регистрации ГАИ пожал руку Иванникову, спросил его о каких-то общих знакомых, затем достал из ящика стола новенький бланк технического паспорта, синими чернилами вписал марку машину – Москвич – 400, технические номера с годом рождения моей жены и моей фамилией, бодро шлепнул печать и протянул паспорт мне.
– Поздравляю Вас и желаю гладкой дороги для Вашего новенького авто! – сказал мне лейтенант и пожал мне руку.
Я оценил его чувство юмора. Но мне самому было совсем не до смеха.
Это было доброе старое время, когда понятия «техосмотр» еще не существовало, и всё, что связано с автомобильным движением, решал стоявший на дороге сержант с полосатой палкой. Впрочем, с этим самым сержантом всегда можно было договориться.
Я вышел из гаишной конторы, растерянно глядя на кусок картона у меня в руках и робко спросил Иванникова: «Что же дальше?»
– А дальше? Дождемся следующей субботы, – загадочно сказал Иванников.
Нет, я явно недооценивал моего Иванникова. Несомненно, в нем умерли незаурядные сценарист и режиссер-постановщик. И это проявилось в следующую субботу. Я ощущал незримую руку режиссера этой комедии-буфф.
Рано утром, когда город еще спал, мы с Геной Кузьминым – слесарем автотранспортного цеха нашего завода, моим добрым приятелем – вместе ездили на рыбалку на загородные озера – подъехали к гаражу, где сиротливо дожидался своей участи приобретенный мной Москвич с двумя нолями, зацепили его буксирным тросом и поволокли к оврагу на окраине города. Овраг был глубок, крут и еще не до конца заполнен мусором, который непринужденно сбрасывали в него горожане. Мы отцепили буксирный трос и, поднатужившись, столкнули моего Москвича в овраг. Бедняга сопротивлялся из всех своих стариковских сил, но нас было двое молодых. Он сполз со склона и перевернулся на дне оврага на крышу, беспомощно растопырив свои ноги-колеса. Мне было его жаль, но большая цель, стоящая передо мной требовала жертв. Добравшись до телефона, я набрал номер ГАИ.
– Госавтоинспекция, дежурный сержант Пилипенко слушает, – откликнулся бодрый голос.
– Товарищ сержант, – с хорошо отрепетированной дрожью в голосе произнес я. – У меня угнали мою машину!
– Назовите марку и регистрационный номер, я записываю, – деловито сказал сержант Пилипенко. – Объявляю план-перехват! Мы обязательно схватим преступников!
Я взял паузу в два часа и снова позвонил в ГАИ.
– Товарищ сержант! Мы обнаружили машину! – торжествующе заявил я. – Преступники не справились с управлением и совершили дорожно-транспортное происшествие!
– Назовите адрес, – с готовностью ответил сержант Пилипенко. – Я выезжаю на место происшествия.
Машина ГАИ с проблесковыми маячками появилась через десять минут. Сержант Пилипенко не счел нужным спускаться в овраг. Орлиным взглядом сверху он оценил и одобрил ситуацию.
– Надеюсь, жертв и пострадавших нет? – спросил он.
Я подтвердил, что обошлось без жертв и свидетелей.
– Надеюсь, что документы на машину с Вами?
Я показал сержанту технический паспорт.
– Всё ясно, – удовлетворенно заявил он. – Едем в ГАИ – составлять протокол происшествия. В протоколе, уверенно составленным сержантом Пилипенко, красочно описывалось, как неизвестные преступники коварно похитив принадлежащую гр. Имярек машину Москвич – 400, с номерами 19-39 ДЖК, совершили дорожно-транспортное происшествие, в результате чего означенная машина получила существенные повреждения кузова номер такой-то, и для дальнейшей эксплуатации требуется замена кузова.
– Товарищ сержант, – робко произнес я. – А насчет двигателя?
– Ах, да, – спохватился сержант Пилипенко и добавил в акт, что двигатель номер такой-то также получил повреждения, не совместимые с жизнью, и требует замены.
Вот так, от героически погибшего Москвича остался лишь образ его – в названии модели и регистрационных номерах, и ему предстояло, как Фениксу, возродиться из пепла.
Кузов для Феникса я приобрел в автосалоне в Чимкенте, его устроил для меня мой знакомый, начальник отдела строительства фосфорного завода, мы в течение трех лет поставляли конструкции для этого завода. Кузов был полной комплекции, с сиденьями и приборной доской, последней модели от Москвича-412, яркого апельсино-автобусного цвета. Конечно, такое приобретение пробило большую брешь в нашем с женой семейном бюджете, и я выпросил финпомощь у ее дядюшки – три тысячи, под честное слово, на три года. Дядя Степан работал главным инженером пригородного совхоза и вообще был добрым и сердечным человеком.
На нашем заводе был собственный автопарк и обширная мастерская по ремонту, где заправлял Гена Кузьмин, и я договорился с ним, что займу одну из смотровых ям для сборки машины и что Гена будет мне в этом помогать, в послерабочее время, конечно.
Ребром встал вопрос о двигателе. Москвичёвские двигатели я знал слишком хорошо. Они плохо тянули, часто ломались, детонировали и чадили. То же и коробки передач – тоже ломались нещадно. А вот недавно появившиеся жигулевские, по словам знатоков, были просто класс. И мы с Геной решили – создать помесь Москвича и Жигуленка! Жигулевский двигатель объемом один и два с коробкой передач удалось достать в том же чимкентском автосалоне. Беда состояло в том, что жигулевский двигатель никак не хотел устанавливаться в москвичевское ложе, и мой Гена с автогеном резал по живому новенький апельсиновый кузов и варил новую опору. Но у Гены были поистине золотые руки, и все обошлось.
Ходовую часть собрали с бора-по-сосенке, что-то применилось с трагически погибшего Москвича, что-то нашлось из старья в нашем гараже, что-то пришлось купить на автомобильном развале на окраине города. В общем, через месяц вновь рожденный, вернее возрожденный из пепла гибрид подкатил к зданию ГАИ, и я получил запись в техническом паспорте: «Кузов заменен на номер такой-то, двигатель заменен на номер такой-то» и жирную печать с четкой подписью начальника ГАИ.
Вновь рожденному гибриду, как всякому, даже незаконнорожденному, следовало дать имя. Я настаивал на имени Феникс, ибо мой Москвич возродился из ничего, из пепла. Но моя жена безапелляционно наградила его именем, тоже из
