Дураки все - Ричард Руссо
– Как вы умудрились обжечься?
– Из-за этого вот малыша. – Зак указал на пса. Тому надоело выписывать круги и восьмерки, и он плюхнулся на живот между ними, словно не знал, кто первым отдаст ему команду. – Рой запер его в туалете, а я о нем и забыл. Чиркнул спичкой, слышу – скулит, я, наверное, так и стоял с горящей спичкой, потому что взгляд-то опустил – а у меня рукав горит. Наверное, я облился бензином. Ну я рубашку стащил, бросил на пол, вот тогда все полыхнуло. – Зак опустился на корточки перед псом, тот вскочил и лизнул его левую руку. – Я схватил тебя и выбежал оттуда, пока мы оба не сгорели, да, малыш?
Реймер не знал, о чем еще спросить Зака, и спросил очевидное:
– Вы же не будете делать глупости?
– Я? Нет.
Реймер ему поверил.
– Тогда давайте заедем в больницу, пусть осмотрят вашу руку. А завтра я жду вас в участке.
Зак кивнул.
– Как думаете, мне поверят, когда я расскажу, как все было? Что это несчастный случай?
– Я вам верю.
– Что со мной будет?
– Этого я вам сказать не могу, – признался Реймер. – Но убили вы кого нужно.
– Мне придется к этому привыкать, – сказал Зак. – Теперь я тот, кто убил человека.
Реймер невольно его пожалел. Судя по виду Зака, вряд ли в ближайшее время он сумеет смириться с этой мыслью.
Исцеление
– Вставайте, – скомандовала пожилая медсестра и сдернула с Салли одеяло. Вообще-то его предупреждали, что так и будет – вроде бы минуту-другую назад, – но на часах половина четвертого, а значит, часок ему все-таки дали поспать. И на том спасибо.
– Имейте совесть, леди, – сказал он медсестре. – Четыре часа назад я был мертв.
Не совсем, но почти. Случившееся с ним на подъездной дорожке назвали “сердечной недостаточностью, опасной для жизни”, и он бы не выжил, если бы миссис Сент-Питер, одна из престарелых вдов Верхней Главной, – Салли возил ее в парикмахерскую и по врачам – не позвонила в участок (как делала раз в неделю) и не заявила, что к ней в окна снова кто-то заглядывает. К ней домой – а жила она ровно напротив мисс Берил – отправили полицейского по фамилии Миллер, и, подъехав, он увидел, как Салли зашатался, будто пьяный, и упал на дорожку. По правилам Миллер должен был вызвать “скорую”, но он, по всей видимости, решил проявить героизм, вытащил Салли на улицу, затолкал на заднее сиденье патрульного автомобиля и с сиреной помчал в больницу, чем, надо думать, спас ему жизнь.
– Ладно, – сказала медсестра, когда Салли свесил ноги с кровати. – Хоть так. Можете пока отдышаться.
Дышалось ему вообще-то легко. Впервые за многие месяцы. В ветеранской больнице ему говорили, что если он не умрет на операционном столе, то сразу почувствует себя намного лучше, но Салли уже забыл, что это значит – чувствовать себя намного лучше, когда кислород поступает в легкие.
– Мой лечащий врач в курсе, что вы меня третируете?
– Голова кружится?
– Нет.
– В обморок не тянет?
– Нет.
– Ладно, тогда поднимайтесь на ноги, мистер.
И он поднялся на ноги. Пошатнулся, но устоял. Пожилая взяла его под левую руку, молодая под правую.
– Я чувствую сквозняк, – сказал он им.
– Это потому что у вас задница голая, – пояснила командирша.
– Я так и думал, – ответил Салли.
Он коснулся груди, но пожилая медсестра одернула: “Не надо” – и шлепнула его по руке.
– Что мне туда засунули, хоккейную шайбу?
– Он кажется больше, чем на самом деле. Вы скоро забудете, что он вообще есть.
– Когда?
– Давайте пройдемся.
– Куда?
– По коридору. Туда и обратно. Выдержите, как думаете?
– Я думаю, нам с вами надо сходить на танцы.
– Куда?
– Куда захотите. Но сначала отдайте штаны.
– Как вы себя чувствуете?
Хорошо. Он себя чувствовал хорошо. Что само по себе было странно.
– В каком мы отделении?
– В реанимации. Завтра вас переведут в обычную палату.
– У меня здесь лежит подруга. Ее зовут Рут.
– Та, что была в коме?
Прошедшее время его ошарашило.
– Она в сознании, – успокоила медсестра. – Она поправится.
– Далеко до ее палаты?
Медсестра указала в конец коридора:
– Дойдете в такую даль?
– Пошли.
Салли очнулся на стуле возле кровати Рут и увидел, что она глядит на него. В окно за его спиной барабанил дождь. Настенные часы показывали половину пятого, то есть дремал Салли полчаса. Когда они пришли, Рут спала, но он уговорил медсестер разрешить ему посидеть у нее в палате. Они ушли, а он, должно быть, уснул.
Если честно, Рут выглядела хуже вчерашнего. Опухоль с нижней части лица распространилась вверх до самых волос, синяк почернел. Но глаз, накануне словно заклеенный, сегодня приоткрывался. И самое главное – Рут, в отличие от Веры, все сознавала, целиком и полностью присутствовала в своем изувеченном теле, действительно была в палате рядом с Салли. Он обещал медсестре, что без ее помощи не попытается встать на ноги, но сейчас поднялся без особых усилий. И хотя в груди еще немного теснило – там, где установили дефибриллятор, – по сравнению с муками предыдущих дней это были пустяки. Салли одной рукой оперся о поручни кровати, другой сжал ладонь Рут.
– Ладно, твоя взяла, – сказал он, – мы поедем с тобой на Арубу.
Рут улыбнулась, но в глазах ее читалась боль. Значит, больше шутить не стоит.
– Как это мы с тобой одновременно выбыли из строя, а?
Рут моргнула, медленно, со значением. “Да, как же это мы так?”
– Джейни и Тина были здесь целый день. И Зак.
Рут снова моргнула.
– Ты прости, что я так… – начал было Салли, но осекся. – Прости, что заставил тебя волноваться. Мне ведь давно уже предлагали сделать эту операцию. – Он прижал руку к груди.
Да.
– Ты тоже поправишься. Ты же это знаешь?
Да. Знаю.
– Может, пока мы здесь, нас как следует подлатают. Омолодят нас.
Рут еле заметно повернула голову набок.
– Ты не хочешь омолодиться? Я тоже не хочу. Хватит с нас того, что мы живы.
Да.
И он вдруг понял, что действительно этого хочет. В смысле, пожить. Еще хоть какое-то время. Последний месяц или около того Салли казалось, что он, вероятно, утратил вкус к жизни, но, видимо, нет. Рубу придется расчищать подвал старой фабрики самостоятельно, но он справится. Как и Карл – пока Салли не встанет на ноги.
– Так-так, – послышалось за его спиной. – Смотрите-ка, кто тут у нас поднялся
