Бездны - Пилар Кинтана
А теперь, после всех этих ссор и после Гонсало, под опаленными слоями этой уверенности, в самом центре – полом, как у луковицы, – проклюнулся страх: а что, если папа сделал что-то плохое? Похуже, чем заставить Гонсало подписать документ и выкинуть его на улицу. Такое, о чем лучше было даже не думать, а сразу выкинуть из головы?
Я смотрела на папу, на вид он был тот же, что и всегда, – с простодушным лицом, казалось, никому не способен причинить вреда. Но внутри него, в море тишины, рядом с сиротой жило чудище. Я это знала.
Мы вернулись домой. Мама сидела на банкетке, держа в руке маленькие цветочные вилы, и рыхлила землю в горшке с агуакатильо. Папа сказал куда-то в воздух, что идет в ванную. Мама сказала мне, что заказала кубинские сэндвичи. А я сказала:
– Мы сегодня ходили к тете Амелии.
Мама застыла, нагнувшись над горшком. Папа зашагал дальше, вверх по лестнице. Мама потихоньку обернулась ко мне и поманила рукой, подождала, пока папа скроется на втором этаже, а потом спросила шепотом:
– Что она тебе сказала?
– Ничего.
– О чем вы говорили?
– Как у нас дела, и что мы делали, и как идут дела в супермаркете.
– Обо мне она что-нибудь говорила?
– Нет.
– Если она станет тебе что-то говорить, не верь. Она лгунья.
Я смотрела на нее без выражения, не отводя взгляда.
– Ясно тебе?
– Я слышала, что ты сказала, да.
– Не верь ни единому слову твоей тети Амелии, Клаудия.
Мама в те дни не отходила от телефона и, стоило ему зазвонить, мчалась скорее снять трубку. Я видела, с каким воодушевлением она говорит: «Алло?» – и с каким разочарованием слушает ответ. То Глория Инес, то консультант из банка, то кто-то ошибся номером.
Немой больше не звонил, и мама совсем потеряла покой. Кружила по джунглям. Садилась за трюмо и тут же вскакивала. Ложилась – и вскакивала снова. Однажды вечером она достала садовые инструменты, ножницы, лопату, вилы, ведерко, перчатки, скамейку, все-все, – а уже через несколько минут сидела в постели лицом к стене.
– Сеньора уже закончила с кустами? – спросила Лусила с первого этажа: она тоже удивилась.
– Да.
– Мне собрать инструменты?
– Будьте так добры.
– Мне кажется, сеньора Клаудия, растения совсем сухие, им нужна вода.
– Это правда.
– Мне полить их?
– Да, спасибо, Лусила.
Мама взяла журнал, открыла, перелистнула пару страниц и выпустила из рук. Я все это время стояла у дверей. Я вошла в спальню, села на кровать и взяла журнал – свежий номер «Ола». На обложке – портрет принцессы Дианы. Я раскрыла журнал.
– Смотри-ка, Софи Лорен.
До того как все рассорились, до Гонсало, она сама мне показывала фотографии Софи Лорен. Говорила, что у них с ней одинаковый тон кожи. А теперь только мельком глянула – и все.
– У вас с ней тон кожи одинаковый.
Молчание. Мама принялась грызть ноготь.
Раньше мама была одержима Натали Вуд – известной актрисой, которую обнаружили мертвой в открытом море, она лежала ничком на воде. В красной куртке прямо поверх пижамы и в шерстяных носках, рассказывала мама, а волосы ее раскрылись в воде, будто медуза. Несколько недель мама только и говорила, что о ней.
Натали Вуд была замужем за Робертом Вагнером, тоже известным актером. В день ее смерти пара плыла на яхте вместе с Кристофером Уокеном, еще одним известным актером, с которым она вместе снималась в фильме. Все трое немало выпили, потом поужинали, потом выпили еще. Стемнело, море волновалось. Она ушла спать, мужчины остались в гостиной. Муж потом сказал, что, когда он пошел спать, ее в каюте не было. Он стал искать ее, обошел всю яхту и заметил, что шлюпка тоже исчезла. Он решил, что жена решила немного прокатиться, подождал, но ее все не было, тогда он заволновался и позвонил спасателям по рации.
Ее нашли на следующий день, рассказала мама, и постановили, что она погибла в результате несчастного случая.
– Какой, к черту, несчастный случай! – сказала мама.
Никто, кроме полиции, в сказочку мужа не поверил. Кому взбрело бы в голову посреди ночи, в одной пижаме, без обуви, пуститься в плавание на надувной шлюпке по темному бурному морю? Все были уверены: муж нашел ее в каюте, приревновал к Кристоферу Уокену, они поругались, и он скинул ее за борт. В этом были уверены все, кроме мамы.
– Если б ее скинул он, она бы сбросила куртку, стала бы кричать, попыталась бы плыть, ухватиться за яхту, за шлюпку…
– То есть?
– Она бросилась в море сама.
В свежем номере «Ола» я Натали Вуд не нашла, зато нашла Грейс, княгиню Монако. Ее гибель в аварии тоже в свое время произвела на маму сильное впечатление.
Эту историю освещали по телевизору и в газетах, но там случившееся описывали лишь в самых общих чертах. Журналы с детальным рассказом и фотографиями добрались до Национального книжного из Европы лишь через несколько недель.
В это время тетя Амелия как раз была в Европе, они с Гонсало уже поженились, хоть мы об этом и не знали. Она позвонила нам из Мадрида – сказать, что у нее все в порядке. Мы с папой стояли возле мамы, пока она говорила, – быстро, потому что международные звонки тогда были очень дороги, и громко, как бы стараясь, чтобы ее голос преодолел разделяющий их океан. Перед тем как повесить трубку, мама попросила тетю Амелию послать ей все журналы, какие удастся найти, в которых есть о смерти княгини Грейс.
Так что к маме журналы приехали раньше, чем в Национальный книжный, и она засела за чтение. Однажды днем, когда я делала уроки, мама вошла в кабинет, держа в руке раскрытый журнал.
– Послушай-ка, – сказала она и зачитала мне вслух несколько строк, в которых говорилось, что на дороге был очень крутой поворот, перед которым нужно было резко сбросить скорость и рулить очень осторожно. Мама подняла глаза:
– А княгиня этого не сделала.
– Ужас какой.
– Она поехала прямо и снесла ограждение. Понимаешь?
– Кошмар.
– Она устала от своих обязанностей.
– Что?
– Выбрала самый опасный маршрут и не стала тормозить перед поворотом.
– Думаешь, она просто не захотела тормозить?
– Она ненавидела водить, у
