Почти 15 лет - Микита Франко
Слава толкнул его, ловко выбираясь из захвата (в своей голове он назвал это «захватом», хотя Артур определенно считал, что это объятия), и метнулся к двери – дернул за ручку, но дверь была закрыта на ключ, а ключ…
— Дай ключ, — потребовал он.
Артур, качая головой, сказал совсем другим тоном:
— Не хочешь по-хорошему, будет, значит, по-моему.
Слава его не слушал, настойчиво повторяя:
— Отдай ключи или я начну её выламывать.
— Да? – заинтересованно спросил Артур. – Ну, попробуй. А знаешь, что я начну делать, если ты будешь создавать мне проблемы?
Слава, замерев, перестал дёргать за ручку. Он перешел на угрозы? Ему же не кажется? Это угрозы?
— Знаешь, благодаря кому твою сестру лечит именно моя мама? – продолжал Артур. – И знаешь, кого она ещё лечит? Политиков, звёзд шоу-биза, самых богатых людей города – всех, кого ты когда-либо видел по телеку, и твою сестру. Ты считаешь, что другой врач достанет вам зарубежные препараты? Считаешь, другой врач в курсе о новейших методах лечения в современной медицине? Ты вообще представляешь, на сколько медицина этого конкретного города, этой конкретной больницы, в головах этих конкретных врачей – на сколько десятков лет она отстает от того, что происходит с мировой медициной? Ты, видимо, не понимаешь, какой джек-пот выиграл, а потому думаешь, что можешь мне хамить, можешь меня толкать, можешь выламывать двери этого кабинета. Так вот, малыш, ты не можешь. Ещё одна дерзость в мою сторону, и сегодня же вечером я дам понять своей любимой маме, что твою сестру необходимо передать в руки другого доктора. Тут как раз работает мой бывший однокурсник, который в студенчестве не отличал лучевую кость от локтевой. Могу пристроить к нему, как тебе?
Слушая его, Слава чувствовал, как начинает слабеть. Хорошо бы вообще потерять сознание. Вырубиться и, вроде как, уйти от этого разговора. Это же не хамство – бухнуться в обморок.
Он усилием воли подстегнул в себе противно-тошнотворные ощущения, но потерю сознания не приблизил. Может, притвориться? Нет, это тупо, он врач, он поймёт…
Но всё, что говорил Артур – правда. Лечение дало результаты после какого-то редкого зарубежного препарата, который в России не достать. И после того, как она пошла на поправку, передать её в руки придурка, путающего кости, расположение которых известно даже Славе? Ну уж нет…
А что тогда? Что он хочет? Слава посмотрел ему в глаза и почти наяву увидел, чего тот хочет. Снова подумал: ну уж нет…
Артур опять смягчился, заговорил елейно-ласково:
— Слава, я не злодей, я не хочу тебя обидеть. Давай проведем время на моих условиях, один раз, я больше не попрошу, клянусь.
— На каких условиях? – хрипло спросил Слава, чувствуя, как пересохло во рту.
— Займемся сексом, — пояснил Артур. – Никакого насилия. Сделаем так, как ты хочешь.
— Я никак не хочу! – выпалил Слава.
— Подожди, я в курсе твоих принципиальных позиций, — он чуть ли не заиграл бровями на последнем слове. – И я не хочу их ломать. Это меня устраивает.
Неужели Лев ему об этом рассказывал? Это понимание обидно царапнуло Славу. Он даже Юле ничего не говорил – считал слишком личным.
— Меня не устраивает, – четко проговорил Слава.
— Хочешь снизу?
— Не хочу вообще!
Ласково-нежный Артур снова пропал, сменяя интонации на раздражительные:
— Слушай, мне повторить свой монолог? Я тебе всё сказал. Мы либо сейчас это делаем, либо за здоровье сестры тебе только молиться останется, — он прошел к Славе, отодвинул его от двери, сам взялся за ручку. – Могу открыть. Хочешь? Я тебя не держу. Не нужно думать, что я монстр.
Слава посмотрел на его спокойное, расслабленное лицо, потом – на руку, придерживающую дверь, потом – на детскую фотографию на полке. Такой безобидный малыш с чуть подтаявшим эскимо. Даже не верилось, что Артур – это он, а он – это Артур.
«Ладно, — вдруг подумал Слава. – Это всего лишь… действия. Если ничего в них не вкладывать, они не имеют смысла».
Он скучающим тоном сообщил Артуру:
— У меня на тебя не встанет.
— Я просил не хамить.
— Это не хамство, — пожал плечами Слава. – Просто факт.
Артур так посмотрел на него – будто вызов принял. Слава тут же пожалел, что невольно взял его на «слабо».
— Проверим, — коротко ответил он, утягивая Славу за собой вглубь кабинета – опять к столу.
Когда холодно-липкие руки забрались к нему под футболку, Славу передернуло от отвращения, и в то же время он успокоился: ну да, как он и думал – ничего не получится. Артур был ему противен, и Слава лишний раз уверился в мысли, что все старания по его возбуждению пойдут прахом (и тогда, может, он оставит его в покое?) Он совсем не так пах, совсем не так трогал его, совсем не так целовал – не так, как Лев.
Он никак не отвечал на его ласки, стоял, деревенея от стыда и отвращения, и Артур, в конце концов устав от его безучастливости, решительно перешел к делу: опустился перед Славой на колени, расстегнул ширинку, приспустил джинсы вместе с трусами и…
Слава охнул. В глазах потемнело от тошнотворного удовольствия: там, внизу живота, стало горячо и приятно, а в голове по-прежнему: «Нет, нет, нет, пожалуйста, не надо, не смей». Это был мысленный клич не к Артуру, а к своему телу, которое так предательски реагировало на происходящее.
«Просто представь, что это не с тобой, — уговаривал себя Слава. – Это не с тобой».
Он по-всякому пытался представлять. Сначала, что это не с ним. Но так не получалось – он же видит, что с ним, он чувствует. Потом он пытался представить, что это не Артур, а Лев. Понял, что эти фантазии усиливают возбуждение, и быстро их отмел. Решил действовать от противного: перебрал в уме всё самое непривлекательное, что есть на свете, надеясь, что это поможет справиться с эрекцией. Но какой в этом был смысл, если уже через десять минут он лежал в кожаном кресле (это оказалось раскладывающееся кресло – «Специально его сюда купил, когда водил одного первокурсника»), а на его бедрах уже прыгало самое непривлекательное и отталкивающее существо на свете. И ничего – его тело этому существу
