Ночь, сон, смерть и звезды - Джойс Кэрол Оутс
Перед кастрацией, требующей анестезии, кот не должен есть по меньшей мере двенадцать часов. Так как Мэкки ел часто, можно было предположить, что он поел незадолго до того, как был помещен в переноску. Поэтому на всякий случай операцию решили отложить до следующего утра.
Джессалин расстроилась, но Хьюго ее успокоил. Зато его тщательно обследуют и сделают необходимые прививки.
Пока доктор Глэдис с Хьюго Мартинесом болтали и веселились, Джессалин заполняла формы в приемной. До нее долетали слова этой парочки, не скрывавшей своей близости, и она испытывала болезненную ревность, как если бы перед ней открыли дверь в чужую жизнь.
– А Эктор все там же? – спросила ветеринарша.
– Да, – ответил Хьюго со вздохом. – В отличие от Карлин.
– А как поживают Анита, Йоланда и Денис?.. А Эсме и Луис?
Это кто, дети? Общие друзья? Супруги?
До Джессалин вроде бы донеслось слово «Аттика». Но ведь это название печально известной тюрьмы строгого режима в пятидесяти минутах езды к юго-западу от Хэммонда. О человеке с таким именем она никогда не слышала.
Хьюго Мартинес и доктор Глэдис заговорили тише, и она уже не могла ничего разобрать.
Лишь отдельные слова: «слушание»… «испытательный срок»…
Джессалин спросила у секретарши, во что ей обойдутся осмотр, прививки и сама операция и может ли она все оплатить на следующий день чеком.
Она была не уверена в своей кредитной карточке. Вообще-то, их у нее было несколько, и, как недавно выяснилось, у одной карточки срок действия давно истек. Когда Уайти был жив, о превышении кредитного лимита она как-то не задумывалась, теперь же этот банковский термин постоянно ее преследовал.
Счет будет приличный. Больше, чем она предполагала. Она уже слышала реакцию Беверли: Ты выбросила столько денег на приблудного кота? Мама, что ты творишь?!
Еще требуется внести двадцатипроцентный депозит. Прямо сейчас.
Заметив ее полную растерянность, Хьюго быстро подошел и протянул секретарше свою кредитку.
Джессалин запротестовала, но он настоял.
– Отдадите, когда сможете, – отмахнулся он. – Никакой спешки!
Доктор Глэдис сказала, что через двадцать четыре часа они могут вернуться за их котом. Если возникнут непредвиденные обстоятельства, ей позвонят.
Их котом. Джессалин ждала, что Хьюго поправит врача, но он промолчал.
Мэкки уже совсем затих. Даже его хвост-обрубок перестал дергаться. Как печально видеть сломленный дух…
Когда поджарая ассистентка уносила переноску с котом, он даже не удостоил взглядом свою хозяйку.
Уже в машине Джессалин почувствовала, как подступают слезы. Почему она здесь, с этим незнакомцем, вторгшимся в ее жизнь?
Пока Хьюго Мартинес гнал пурпурный «мерседес» по шоссе, она старалась избегать ласково-принудительных взглядов, которые он бросал в ее сторону, и слушала вполуха жизнеутверждающие рассказы на разные темы – он перескакивал с одного предмета на другой, как человек на ходулях. Что сейчас сказал бы Уайти? Она едет в чужой машине по 29-й автостраде, вместо того чтобы читать вслух книжки маленьким детям в библиотеке!
Ее охватил холодный страх, что она больше никогда не увидит Мэкки, из страха послала его на смерть, не смогла противостоять напору Хьюго Мартинеса.
С какой уверенностью он вез мусорный контейнер к гаражной стене, где тот и должен стоять. Откуда ему было известно? Почему он себе позволяет такие вольности?
Завтра в последний раз. Без него она не сможет дотащить до дома тяжеленную переноску.
Все, довольно!
Но он к ней так добр, такой отзывчивый. В этом изборожденном временем лице столько мужской красоты. Она не решалась поднять глаза. Вдруг их взгляды встретятся.
Двигатель «мерседеса» тихо тарахтел, такая сопровождающая музыка. Мужские руки на руле. Большие, с голубыми прожилками на костяшках пальцев. Темная шерсть на кистях, не сравнить со светлыми усищами или волосами на голове. Она невольно улыбнулась.
Сколько ему лет? Не так трудно это выяснить, но она избегала подобных вопросов.
Наверняка старше ее. Лет на десять. Или моложе.
Она не умела определять возраст. И старалась избегать мыслей по этой части. Когда ей из лучших побуждений говорили: «Вы так молодо выглядите для своего возраста!», ей становилось не по себе.
Джессалин Маккларен настоящая леди. Какая у нее осанка. Несмотря на возраст, такая ухоженная, такая женственная.
Куда они едут? Элегантно обшарпанный «мерседес» свернул на Кайюга-роуд к холмам неподалеку от Медвежьей горы.
(Медвежья гора – самая высокая в гряде Чатоква, 975 метров… не такая высокая, если вдуматься. Для сравнения: гора Марси в Адирондакском хребте – 1629 метров.)
– Куда вы меня везете? – спросила Джессалин.
– Никуда я вас не везу, – заверил ее Хьюго. – Просто еду.
– Просто… едете?
– В сторону Олд-Фарм-роуд. Общее направление – Северный Хэммонд.
Очень общее направление, подумала она. Если ориентироваться на Медвежью гору, они находились в пяти-шести милях от ее дома, в холмистой местности, где тени от проплывающих облаков пролетали перед ними подобно гигантским птицам.
Как здесь красиво! В детстве у нее были фантазии: потеряться в таком вот безлюдном месте, остаться совершенно одной… и при этом невероятно, немыслимо счастливой.
Но очень скоро ты бы жутко перепугалась. В одиночку ты бы не выжила.
От страха запрыгнула бы в первую же проезжающую мимо машину.
Дорога давно не ремонтированная, ухабистая. Вскоре показались фермы или, точнее, то, что от них осталось. Старые заброшенные дома, гордые в своем запустении, полуразвалившиеся амбары со следами краски, силосные башни, покосившиеся заборы, заросшие бурьяном пастбища. Иногда, как во сне, поля с пасущимися коровами и овцами.
– Эта дорога стала более пустынной, чем сто лет назад. Даже странно, – сказал Хьюго.
– Да, странно, – согласилась она. – И печально.
– А все рецессия. – Он вздохнул. – Север штата Нью-Йорк, такая красотища!
Он здесь живет, подумала Джессалин. Он везет меня к себе.
– Вы живете на Кайюга-роуд? – спросила она.
– Вроде как живу, – сказал он со смешком, точно она его поймала на жульничестве. – Я живу не один, – уточнил он, – а с семьей. – И добавил: – Но вряд ли вы это назвали бы обычной семьей.
Под «обычной семьей» Джессалин подразумевала жену и детей. Но Хьюго Мартинес староват для того, чтобы дети жили с ним в одном доме.
Ей хотелось спросить его про семью. Про его жизнь. Женат ли он. При всей своей разговорчивости Хьюго помалкивал о личной жизни.
Вероятно, он ждет, что она его попросит показать ей свой дом. Свою «семью». И ведь ей хотелось его об этом попросить, но она не могла. Слова застревали в горле.
А Хьюго Мартинес явно наслаждался. Он из тех мужчин, которые любят сидеть за рулем и хорохориться перед женщиной… в идеале сидящей рядом и пристегнутой.
А что его пассажирка молчалива и не в своей тарелке, на это он не обращал внимания. Хотя (возможно) и заметил, как она нервно поглядывает в ветровое стекло в надежде сориентироваться в незнакомом месте.
– Вы в безопасности, – сказал ей Хьюго, забавляясь. – ¡Por
