Ночь, сон, смерть и звезды - Джойс Кэрол Оутс
И напоследок доктор Глэдис просила передать, что бездомный кот вроде Мэкки считается «неоправданным риском», а их приют предлагает на выбор подходящих котов и котят.
Джессалин дрожащим голосом сказала, что ей не нужен «подходящий кот», а достаточно этого, приблудного.
Усыпить. Как это грубо, оскорбительно.
Джессалин так расстроилась, что на следующее утро не стала посвящать Хьюго Мартинеса в подробности. Только сказала, что ей позвонили от доктора Глэдис и сообщили, что операция прошла как было запланировано.
Больше звонков не было, хотя она заранее брала себя в руки в ожидании известия, что Мэкки умер под анестезией.
В клинике им пришлось подождать, пока Мэкки перенесут из ветеринарной клетки в его собственную. Им сказали, что операция прошла успешно и что он «отдыхает». Даже «немного поел», что само по себе необычно.
В смотровой доктор Глэдис подвела Джессалин и Хьюго к увеличенной цветной фотографии, демонстрирующей кастрацию кота.
Шариковой ручкой, словно указкой, она показала на маленький орган – пенис и мешочек – мошонку с яичками, которые и нужно было удалить. Операция занимает две минуты.
Джессалин вся сжалась и наполовину зажмурилась. А Хьюго Мартинес смотрел со стоической улыбкой.
Потребуется короткое время на восстановление, сказала доктор Глэдис. Анестезия еще действует, поэтому кот весь день будет немного не в себе, но аппетит скоро к нему вернется, и к вечеру он станет нормальным, ну или почти нормальным.
Джессалин испытывала сострадание к Мэкки. Как приятно слышать, что, несмотря на слепой глаз, порванные уши, обрубок хвоста и кучу медицинских проблем, его состояние оценивают как «очень даже хорошее» для дикого кота: ни лейкемии, ни кошачьего СПИДа[30]. И возможно, он моложе, чем казалось. Не исключено, что ему лет пять.
– Пять! – Джессалин рассмеялась. – Да он проживет со мной до конца моих дней.
Ее реплика покоробила Хьюго Мартинеса. Она не рассчитывает прожить больше пяти лет? О чем она только думает?
Проницательная женщина-ветеринар поняла, что при всех своих недостатках характера и медицинских проблемах черного одноглазого кота любят, вот почему доктор Глэдис заговорила в позитивном, обнадеживающем ключе. Больше никаких намеков на то, что его надо усыпить.
– Хорошо быть верной своему котику. – Доктор Глэдис сопроводила эти слова горловым смехом. – Даже если он ничего не выиграет на кошачьих выставках.
Котик. Вот уж неподходящее словечко применительнок Мэкки.
Джессалин собралась с духом в ожидании счета за услуги. Но каково же было ее изумление, когда счет перехватил Хьюго.
– Все нормально, дорогая. Без проблем.
И пояснил, что этой весной он заработал на продаже фотографий больше, чем мог предположить. Когда она сможет, тогда все и вернет.
Джессалин запротестовала. Вот чековая книжка! Она в состоянии сама заплатить за своего кота.
Но с Хьюго Мартинесом спорить было бесполезно. Все равно что кидаться на каменную стену, пытаясь ее прошибить.
С ним невозможно. Он диктует мне условия. Так не должно быть. Он не имеет права.
Когда ассистентка вынесла переноску с кастрированным котом, Мэкки поглядел на них своим желтым глазом так, словно отлично понимал, чего его лишили. Он был еще сонный, притихший. Его боевой дух, похоже, сломали в этой камере пыток. Он даже как будто уменьшился в размерах. Лежал, практически не поднимая головы.
Они склонились над клеткой и зашептали ему всякие слова. Ноль реакции. Рискуя получить удар когтистой лапы, они просовывали пальцы между прутьев, чтобы к нему прикоснуться. Хьюго удалось погладить его макушку, и после глухой несознанки вдруг раздалось громкое хрипловатое урчание. В нем слышались радость узнавания и некоторое облегчение, но также и отчаяние.
Джессалин смахнула слезы, благодарная уже за то, что одноглазый кот вернулся к ней живой.
– Он вас узнал. Вы спасли ему жизнь.
– Это вы, Хьюго, спасли ему жизнь.
Они вместе привезли Мэкки домой.
Осы
В водосточной трубе осы устроили себе гнездо размером с ананас.
И летали вокруг с яростным жужжанием.
Защищали свое гнездо, как обезумевшие воины.
А другие осы, в отдалении, носились над землей подобно бомбардировщикам, высматривающим объекты для атаки.
По логике Вирджила уничтожать гнездо не стоило. Осы – такие же живые существа, и для человека они не опасны, пока он сам не вторгается в их жизнь.
Но среди тех, кто жил на Медвежьей горе, были и противники Вирджила, горевшие желанием уничтожить все осиные гнезда, как будто речь шла о врагах человечества.
Да просто не подходите близко, советовал им Вирджил. Выбирайте другие маршруты, и осы вас не тронут.
(В целом справедливо. Хотя бывают исключения.)
– Осиное гнездо – это прекрасная конструкция, сравнимая с архитектурой. А так как осы состоят в родстве, его можно назвать семейным домом.
Этим обезоруживающим заявлением, которое одних убеждало, а других возмущало, Вирджил пытался защитить хотя бы одно осиное гнездо от тех, кто жаждал уничтожить все гнезда в окрестностях.
– Токсичные спреи здесь запрещены, поэтому обрызгивать гнездо нельзя, – резонно добавлял он. – Заливать туда бензин и поджигать тоже не советую. Сожжете дом и не получите никакой страховки. А подбираться к осиному гнезду с мотыгой довольно рискованно.
Среди слушателей был рослый нигериец с мальчишечьим лицом. На него в первую очередь Вирджил и надеялся произвести впечатление, ради него он и делал подобные заявления, негромкие, но с внутренней силой.
– Лично я – пас. Хорошего вечера!
Вирджил ушел с надеждой, что толпа скорее рассосется, чем сплотится против него.
Так вот, в толпе стоял Амос Кезиахайя. Рост под сто девяносто, обветренные щеки и глазные белки притягивали Вирджила как магниты. Он изо всех сил старался не глазеть на нигерийца так, словно, кроме него, здесь больше никого не было.
Хотя Кезиахайя не сказал ни слова, но на слова Вирджила отреагировал кивком и одобрительной улыбкой. Такой летучей улыбкой.
Да. Все правильно. Я на твоей стороне. О’кей!
Кезиахайя часто оказывался на его стороне. По крайней мере, так ему хотелось думать.
Амос – единственный темнокожий в большом фермерском доме на Медвежьей горе. Похоже, единственный резидент-иностранец и уж точно единственный африканец. О нем ходили разноречивые слухи, в которых было трудно разобраться.
Многих к нему тянуло, но он не всегда отвечал тем же.
Отсюда обиды, ревность, озабоченность. Недовольство.
Женщин к нему явно влекло. Но и мужчин тоже. Еще бы.
Все это Вирджил понимал и поеживался. Он старался подружиться с Амосом как бы невзначай, между прочим.
Они общались во время художественной ярмарки в Чатокве. Вирджил помогал ему готовить экспозицию, а позже собирать нераспроданное, грузить в багажник собственного грузовика и отвозить все это в его студию на ферме. Поскольку Кезиахайе удалось продать гораздо больше артефактов, чем тому же Вирджилу, он пребывал в благодушном настроении.
Но с тех пор они почти не пересекались. Нельзя сказать, что Кезиахайя избегал Вирджила. Но и не предпринимал шагов, чтобы провести с ним какое-то
