Почти 15 лет - Микита Франко
Пробуждение было тяжелым, как выход из комы. Казалось, он спал несколько лет – так долго тянулся этот странный сюжет, порожденный подсознанием.
Делая на кухне завтрак, он словно всё ещё был там: перебирал в уме все случившиеся события, пытаясь понять, как они вообще могли закрутиться в такую петлю и значит ли это, что ему тоже пора к психотерапевту?
Он не сразу услышал, как его позвал Ваня. А когда очередной крик: «Пап!» вырвал его из полусна, Ваня уже стоял прямо перед ним.
— С тобой всё нормально? – с тревогой спросил мальчик.
— Просто приснился странный сон, — вздохнул Слава.
— Какой?
— Да так… Тебя там не было.
Когда Ваня ушел в школу, Слава забрался в душ, выкрутил холодный кран на полную и ему стало лучше. Мобильный, оставленный на стиральной машине (на случай, если будут позвонить из больницы), завибрировал новым сообщение: мама прислала в Whatsapp анимированную открытку «С добрым утром, сыночек». Позже, вытираясь махровым полотенцем одной рукой, второй Слава отправил маме эмоджи, выражающее предельную степень восторга от ее картинки. Ему не сложно, а маме приятно.
С того вечера, как он написал маме: «Привет», они стали ближе. Раньше мама не слала ему открытки по каждому поводу (только на праздники), а он не делал вид, что они ему нравятся.
Он написал маме, как сильно запутался, как мимо него пролетел чайник, как одновременно дороги и болезненны для него эти отношения. Мама начала ответное сообщение со слов: «Сыночек, я не знаю, как это у мужчин…», и Славе почему-то стало хорошо. Хотя никакого маминого совета он не получил, а получил только мамино: «Я всегда рядом», и по-прежнему не знал, что ему делать с жизнью, а всё-таки жить стало приятней.
Он устроился с графическим планшетом в спальне, надеясь отвлечься за работой – отвлечься и не думать, поехал ли Лев к Дине Юрьевне, начался ли их разговор с Мики и чем вообще всё это закончится.
Тишина в квартире стояла до обеда. Мелодия на мобильном резко разорвала атмосферу спокойствия.
Лев.
— Алло, — прохладно произнёс Слава, прижимая телефон к уху плечом.
Лев начал без предисловий:
— Мне нужна машина.
Слава опешил:
— Она сейчас где-то посреди океана, наверное.
После недолгой паузы, Лев сказал:
— Ладно. Мне нужно, чтобы ты забрал Мики из больницы до вечера.
— Зачем?
— Это в рамках психологической работы.
Слава так обрадовался слову «психологической» из уст Льва, что ничего не заподозрил.
— Ты поговорил с Диной Юрьевной?
— Да. Мы поговорили втроём.
Слава почувствовал облегчение: неужели он не безнадежен?
— Я очень рад, что ты это сделал, — искренне сказал он. – Спасибо.
Лев будто бы смутился:
— Да за что… Я же… отец.
— А эта психологическая работа… Это задание от Дины Юрьевны?
— Да, — немедленно ответил Лев.
Славе этот ответ показался уж слишком быстрым, даже заготовленным, словно Лев не хотел на нём останавливаться, и Слава подумал было расспросить об этом больше, но Лев перебил его мысль:
— Я возьму каршеринг и заеду за тобой. Напишешь расписку, хорошо?
Что-то было не так. Славе хотелось сказать: нет, расскажи по порядку. Но он испугался: вдруг, если Лев расскажет по порядку, ему придется его остановить? И тогда они с Мики никуда не поедут. Никакой «психологической работы» отца и сына. Прекрасно осознавая, какие идеи иногда посещают Льва, Слава заставил себя закрыть глаза на свои сомнения: нельзя препятствовать общению отца с сыном. Ведь так?
— Да, напишу. Приезжай.
Он приехал. Пока Слава его ждал, успел переодеться два раза. Снял теплые джинсы и надел летние, в которых еще несколько лет назад проделал дырки на коленях. Ему хотелось, чтобы Лев сказал, что он одевается не по погоде.
Это странно: ему так не хватало его заботы, что он был готов выбивать её дешевыми манипуляциями, от которых самому становилось смешно. Казалось, не было ничего проще, чем сойтись и позволить ему обнимать свои колени, целовать их через дырки мягкими, теплыми губами, согревая и… И одновременно с этим не было ничего более глупого, чем позволить этому случиться.
Он не позволял. Но заботливый нудеж хотел послушать.
В чужой машине пахло яблочным ароматизатором, и Слава невольно подумал, что в их машине пахло ими. Даже когда он возил в ней Макса и уже давно не возил Льва, он чувствовал эту странную смесь парфюмерных запахов: сандала и тропических фруктов. Там, в машине, это был единственный способ ощутить Льва немного ближе – ощутить его, как иллюзию. Теперь он был близко, но чтобы снова почувствовать его запах, нужно было прижаться к шее носом и сделать глубокий вдох.
Так делать нельзя. Поэтому они ехали в автомобиле молча, как будто Слава был не более, чем случайным пассажиром.
Спустя тридцать минут пути первым заговорил Лев.
— Ты плохо спал?
Слава повернулся к нему.
— Почему ты так думаешь?
— Выглядишь уставшим.
— Мне снился дурацкий сон.
— Какой?
— Как будто я нарисовал член на питерском мосту, как та странная арт-группа «Война», помнишь? Лет десять назад… И Бэнкси дал мне за это четыре миллиона, на которые я уехал в Америку, где встретил Якова и начал с ним встречаться, и это было поистине ужасно, хуже, чем у нас с тобой, и я каждый день своей жизни думал, куда мне от него деться, пока не догадался уехать в Новосибирск к сестре, она, кстати, была жива и встречалась со стриптизером из гей-клуба, которого Мики называл папой, не спрашивай, во сне всегда любая дичь кажется нормальной, так вот там, в кофейне, в той же самой, где мы были вчера, я встретил тебя впервые, и мы очень хорошо поговорили, ты был таким адекватным и говорил очень умные вещи, в общем, ты был гораздо умнее и приятней себя настоящего, я даже влюбился в эту версию тебя из сна, но, когда мы пошли гулять, меня пристрелили и я проснулся. Конец.
— То есть, эта версия меня кажется тебе тупой и неадекватной, да?
Слава закатил глаза:
— Версия тебя из сна точно бы так не спросила.
Лев хмыкнул. Помолчав, он сказал таким тоном, будто обиделся:
— Дебильный сон.
— Со снами такое бывает, — пожал плечами Слава.
Оставшийся отрезок пути Лев не говорил ни слова, и уже на повороте в сторону наркологической больницы Слава решил уточнить:
