Беглец пересекает свой след - Аксель Сандемусе
Меня записали на «Виолен» и приказали явиться на борт в тот же день. Но как только шкипер покинул меня и я остался один, я прекрасно понял, что мне никогда не подняться на борт этого судна. Ленивый, неповоротливый, нерасторопный, неуклюжий, я смертельно боялся всего нового, хотя старое было, по всем законам разума, в тысячу раз хуже. Когда меня посадили за бродяжничество, я думал, что они строги ко мне, но когда я привык сидеть в тюрьме, мне захотелось плакать над дряхлостью человеческой природы, когда они снова вышвырнули меня на свободу.
ДРАКА В ОТЕЛЕ «ЭКВАТОР»
Я бродил по улицам, пытаясь забыть трехмачтовую шхуну «Виолен». Мне это почти удалось, но настроение было удручающим. И тут случилось так, что я встретил Желтую Лауру, которая была подругой Госты Юхлина. Она решила пригласить меня поехать с ней в отель «Экватор». Были ли в этом месте спальные комнаты, я не знаю. То, что я там увидел, — это барная комната площадью около семидесяти футов, всегда забитая до отказа пьяными моряками. Из-за дымки табачного дыма невозможно было видеть перед собой больше, чем на расстоянии вытянутой руки. На возвышении за стойкой сидел непомерно тучный хозяин заведения, его колоссальный живот, похожий на мешок сена, безвольно свисал с таза.
За столом в одном из углов комнаты спорили несколько пьяных финнов, и Желтая Лаура сразу же направилась в их сторону. «Пойдемте», — сказала она, и мы сели за их стол.
Я сидел там мокрый и несчастный, а Лаура быстро завела разговор с одним из финнов. Плохой воздух — это то, чего я никогда не переносил, и вскоре меня охватило чувство тошноты. Однако у меня не было желания покидать это место. Один из финнов начал делать непристойные предложения Лауре. Она издала блаженный писк, после чего ее подхватили и положили на стол среди множества бутылок и стеклянной посуды. Один из мужчин задрал ей юбки, а другой вылил пинту пива на некоторые открывшиеся части тела. Усталый и больной, я видел все это как бы сквозь пелену. Владелец с некоторым раздражением следил за представлением, но ничего не говорил. Поймав его взгляд, Лаура резко встала из-за стола, нахально отряхнула юбки и ушла.
В этот момент один из финнов, который до этого момента спал, положив голову на одну руку, вдруг с криком вскочил на ноги, смахнул стакан на пол и заявил, что убьет нас всех. Владелец вскочил, схватил его сзади и вышвырнул из заведения; жертва упала на пороге с громким стуком, дверь захлопнулась за ним, и ключ провернулся в замке.
«Вы что, не можете вести себя спокойно?» — крикнул хозяин. «Там в номере больной человек в постели».
Снаружи финн создавал страшный шум. Когда шум утих, хозяин отпер дверь. Тишина, однако, была лишь ловкой уловкой. Ведь в дверях стоял финн с револьвером наизготовку. Владелец быстро, хотя и с трудом, отступил, его жирное лицо исказилось от страха. Я соскользнул со стула и, как крыса, скрылся за ящиком с пустыми бутылками. Раздался выстрел. Мое стремительное отступление, очевидно, смутило финна, так как он внезапно выстрелил в меня. В этом мире все без исключения страдают невиновные в том числе, и в этот момент мне показалось, что кто-то воткнул иглу мне в зад. Я издал рев, подобный реву противотуманного горна. Видите, как близко я подошел к тому, чтобы лишиться жизни той ночью в отеле «Экватор»! Финн танцевал, как дервиш, продолжая стрелять из револьвера; его последний выстрел попал владельцу гостиницы в живот и опрокинул его на спину. Он лежал и бил каблуками по полу. «Хух, хо-ох!» — ревел он, молотя ногами вверх-вниз, хотя огромный купол его живота все время оставался неподвижным. «Хо — о! Хо — о!»
Присев на корточки, финн начал недоверчиво обстреливать ящики с пустыми бутылками из-под спиртного. Повсюду сыпались осколки стекла, и при каждом выстреле я издавал рев своего противотуманного горна. Остальные гости перевернули столы и укрылись за ними в самой гуще схватки. Продолжая стрелять, финн вдруг завел песню о корабле, севшем на мель у Молуккских островов. Он послал пулю в потолок, начал размахивать руками и в конце концов сумел прострелить себе руку. С ревом он выронил оружие. В тот же момент дверь распахнулась, и в помещение ворвались два констебля. Не давая себе времени оценить ситуацию, они бросились туда со всех ног. Быстро, как вспышка, они повалили финна-убийцу; он обмяк, как будто его ударили молотком; после этого два офицера прошли через это место, как ласки через курятник, укладывая на землю, не обращая внимания кто он и что делает, каждого, кто им попадался. Дух викингов не умер!
Действительно ли я хотел покинуть шхуну «Виолен»? Вряд ли! Если бы только нашелся человек, который мог бы затащить меня на борт! Однако когда на следующий день шкипер получил сообщение, что он может прийти и забрать меня из тюрьмы, он взял вместо меня другого человека, и через некоторое время я снова оказался на улице. Но почему меня бросили в камеру для пьяниц? Я был слишком жалким трезвенником. Но к тому времени я уже приобрел кое-какие отличия — этот Эспен, он был отнюдь не глуп — уже дважды ему удавалось выйти сухим из воды — дважды полиция не могла доказать мою вину.
Когда я вспоминаю этот период своей жизни, свою лень, свою пассивность, свою глупость, я отчетливо вижу парня, известного тогда как Эспен Арнакке, юношу, который сбежал из Янте не для того, чтобы победить, а для того, чтобы никто не видел, как он тонет. Дальнейший путь был уже совершенно ясен и отчетлив — вниз, все ниже и ниже, бродяга, бродяга, который закончит свою жизнь на какой-нибудь мусорной куче.
Пусть всегда все заканчивается именно так. Я не из тех, кто отрицает многообразие возможностей жизни. И все же, по правде говоря, за последнее время я пережил изрядное количество лет, которые вряд ли можно назвать годами бродяжничества. Мертвое дерево зазеленело после того, как Джон Уэйкфилд встретил свой конец в Мизери-Харбор.
ОГОНЬ ИЗ АМБАРА АДАМСЕНА
Однажды я осознал, что наступила весна. И все, что произошло в тот день, казалось, что
