Злые духи - Евдокия Аполлоновна Нагродская
– Алексей Петрович! – сделал резкое движение Леонид.
– Да, да! Вы гений! Вы счастливый любовник этой науки. Я сейчас присутствовал на вашем соединении с нею, и они, старые люди, всю жизнь посвятившие этой науке, поклонились вам, ее избраннику.
Чагин смотрел на него рассеянным взглядом со спокойным лицом, словно не слушая Ремина, который продолжал так же восторженно:
– И у вас еще столько лет впереди! Столько лет счастливого соединения с этой небесной возлюбленной, и вы дадите миру тех прекрасных детей, о которых говорит Платон, за которых потомки ставят памятники.
Ремин схватил руку Чагина и до боли сжал ее.
Леонид слегка вскрикнул. Он посмотрел на Ремина, лицо его вдруг изменилось, и обычная улыбка поползла по его губам.
– Ну и увлекающийся же вы человек, Алексей Петрович!
Но это хорошо, очень хорошо. Может быть, это мне в вас так и дорого. Спасибо вам, как ни преувеличены ваши слова, но… ах, это так хорошо! Мне хочется сказать, как говорят друг другу маленькие дети: Алеша, давай дружить. Едем к нам! Я сегодня не буду работать, хотя Доры нет дома, но моя секретарша напоит нас чаем.
Леонид говорил весело, дружески сжимая руку Ремина.
* * *
Ремин уже несколько раз видел Таису мельком, теперь он мог рассмотреть ее.
Когда он спросил как-то о ней у Доры, Дора сделала презрительную гримаску и заговорила обиженным тоном:
– Моя мать очень ее любила… Я ее тоже очень любила… Но я не люблю тихонь, которые стараются попасть в семью. Лель не может без нее обходиться, потому что она умеет что-то особое писать под диктовку или составлять что-то. Этого всякий не может. Он ее привез из России… Я ее очень любила, у нее есть свои достоинства, она содержит каких-то бедных детей, была сестрой милосердия, и даже ее ранили, но теперь Лель стал к ней особенно внимателен. Согласитесь, что сам бы он не обратил на нее внимания, значит, она об этом старается. Леонид прямо ухаживает за нею… Ну скажите, ну какая это пара Лелю?
* * *
«Да, она не пара ему, – думал Ремин, рассматривая худенькое личико Таисы, сидящей за самоваром. – Но если Леонид любит эту девушку, то, очевидно, в ней есть что-то. Дора ревнива!»
Дора часто говорила Ремину:
– Я ничего не имею против, если брат женится на женщине, вполне достойной его.
Но так как ни одна женщина не казалась Доре достойной ее брата, то ей постоянно приходилось волноваться.
– Вам надо, Тая, посмотреть картины Алексея Петровича, вы увидите что-то действительно новое – если вы умеете видеть… – говорил между тем Леонид. – Например, у меня не выходит из головы маленькая картинка – называется она «Возвращение новобрачных».
Из экипажа выходит высокий корректный мужчина и маленькая, похожая на бабочку женщина.
Мужчина высаживает ее из экипажа перед фасадом строго-чинного дома. И видишь драму!
Видишь, что дом этот уже критически смотрит на новую обитательницу. «А, ты весела и шаловлива? Это мне не нравится. Ты должна быть благоразумной и чопорной».
И уже знаешь, что эта бабочка, так грациозно спускающая ножку из экипажа, будет подавлена этим строгим домом, окрашенным в фисташковый цвет, с белыми карнизами, она или замолкнет, съежится и будет тихо умирать, или возмутится, и тогда, пылая местью, она нарушит его симметрию, не ту тяжеловатую наивно-добродушную симметрию старых домов, нет, симметрию учено-бесталантливую, приводящую в восторг разбогатевшего торгаша своей безразличной красивостью… Да, если эта женщина возмутится и победит дом, она с чувством злорадства выдвинет на улицу фонарик, на крышу посадит башню, и дом будет выглядеть строгим педагогом, которому дети во время его сна надели дурацкий колпак.
Ремин изумленно взглянул на Чагина.
– Вы видите то, чего я сам не видел, смущенно сказал он.
– Это и хорошо, теперь вы увидите. Вы, Алексей Петрович, сами научили меня «видеть», а видеть вас в ваших картинах для меня новый источник наслаждения.
Леонид сказал это с такой милой простодушностью и так ласково положил руку на руку Ремина, что тот схватил эту руку, крепко пожал ее и, стараясь скрыть свое волнение, заговорил оживленно:
– Вы вдохновляете меня, и мне хочется повести вас в старые кварталы, хочется, чтобы вы говорили все, что вы видите, потому что вы видите больше других, и вы мне открываете новые горизонты. Вы мне объясняете меня самого, и я чувствую, что вы правы и то, чего я в себе не замечал, после вашего указания я вижу ясно.
Он говорил с увлечением.
Таиса, сложив на стол свои худенькие руки, смотрела пытливым, недоверчивым взглядом в лицо Леонида, словно стараясь что-то угадать, потом, переведя глаза на взволнованное лицо Ремина, тихонько вздохнула и опустила голову.
* * *
Раздался звонок, и в комнату вошла Дора.
Увидев Таису, она слегка поморщилась и холодно поцеловалась с ней.
– Хозяйничайте, хозяйничайте, Тая, – сказала она, увидав, что та встала, уступая ей место у самовара. – Я на минутку, выпью чаю и уйду спать.
Но на лице ее совсем не было усталости, напротив – оно было оживленно и весело.
Она бросила на стол бинокль в бисерной сумочке и, принимая из рук Таисы налитую чашку, оживленно заговорила:
– Сегодня в театре зала была блестяща. Был бельгийский король, все посланники… Вот, Лель, ты меня отговаривал сделать манто из леопарда, а между тем все им восхищались, даже какой-то репортер справлялся… Литвин была восхитительна!
Она прихлебнула чаю и продолжала:
– Ни один композитор меня так не захватывает, как Вагнер! Боже мой, какой гений! Я совершенно подавлена: сколько трагизма величия. Намажьте мне, Тая, еще бутерброд.
– Я, Дарья Денисовна, окончил рисунок костюма, – сказал Ремин.
– Покажите.
– Я принесу его завтра, сегодня я случайно попал к вам.
– Знаете, – заговорила она оживленно, – я в театре говорила с представителем фирмы N, где я одеваюсь, он в восторге от нашего проекта и совершенно успокоил меня. Он сказал: «Все так гонятся за оригинальностью, что вы наверное будете единственной…» Он наговорил мне кучу комплиментов… А ваш костюм?
– Я надену домино – костюм стоит очень дорого.
– Ах, как жаль! – так искренне огорчилась она, что ему опять захотелось ее расцеловать.
– Надеюсь, вы проводите Таю, Алексей Петрович? – сказал Леонид в передней, заботливо подавая Таисе пальто.
– Я дойду и одна, – возразила она.
– Я с удовольствием провожу вас, – сказал Ремин поспешно: его интересовала эта девушка, и ему хотелось поговорить с нею.
– А как же с бородой? – спросил Чагин, удерживая руку Ремина.
– С какой бородой?
– Вы обещали мне сбрить бороду.
