Болеслав Прус - Анелька
Их земля умрет... Как страшно! Значит, и они все умрут: отец, мать, Юзек, а раньше всех - она сама, чтобы не видеть смерти людей, животных и окружающих предметов.
Когда на землю сошел вечер и только на западе еще узенькой лентой трепетала заря, как трепетало ее объятое тревогой сердце, Анелька забилась в самый темный уголок сада, под старую липу, на которой какая-то птичка жалобно попискивала во сне. Заливаясь слезами, девочка молила бога сжалиться над ее родителями, Юзеком, над батраками, волами и землей. Порой в ее душу закрадывались неведомые раньше сомнения. А вдруг бог ушел в эту минуту куда-нибудь далеко и не услышит ее смиренной мольбы? О, если бы подобные сомнения никогда не пробуждались в детской душе!..
А часы бежали, днем всходило и заходило солнце, ночью неизменно вращалась вокруг Полярной звезды Малая Медведица, эта неутомимая стрелка на часах вселенной. Она двигалась и двигалась, увлекая за собой время, сталкивая сутки за сутками в бездонную пропасть. Она двигалась и двигалась, приближая рассвет того дня, который должен был решить судьбу всей семьи.
Однажды в пане Яне проснулись муж и отец, и он решил написать богатой тетушке, которая, как на беду, была тогда за границей.
В письме он каялся в своих ошибках, признавал, что не раз злоупотреблял добротой тетушки, и умолял ее в последний раз ссудить ему пятнадцать тысяч для уплаты самых неотложных долгов. Расплатившись с кредиторами, он в корне переменит образ жизни: будет работать управляющим, писарем или простым приказчиком на худой конец. Сократив расходы, он через несколько лет не только возвратит дражайшей, почтенной тетушке долг, но сумеет восстановить запущенное хозяйство.
Не очень-то полагаясь на действие своих обещаний, пан Ян попросил жену описать тетушке их бедственное положение и умолять о помощи.
Пани Матильда написала письмо на двух страницах; она рассказала о своей болезни, о докторе Халубинском, к которому тщетно столько лет мечтает съездить, о болезненном Юзеке, о Распайле, о солодовом экстракте и вышедших из моды платьях, об уходе Кивальской и обо всякой всячине, которая, по ее мнению, могла растрогать тетушку. В заключение она предлагала в виде обеспечения послать тетушке закладную на хутор, который сохранился от ее приданого. Хутор, расположенный в нескольких милях от усадьбы, состоял из хаты, ста моргов земли и находился под надзором в высшей степени честного приказчика. Хутор этот до сих пор не заложили и не продали по той простой причине, что не нашлось охотников его купить.
Но атаки на тетушку со стороны жены тоже было, по мнению помещика, недостаточно. Поэтому он позвал Анельку и велел ей написать письмо бабушке.
- Разве я сумею? - спросила, смутившись, Анелька. - Я никогда не видела бабушку и боюсь ее...
Пан Ян догадался, что причиной этого страха были разговоры о тетке, которые они вели с женой в присутствии Анельки. Но, не сочтя отговорку дочери достаточно убедительной, сказал:
- Неужели ты не сумеешь написать письмо?
- Я не знаю, о чем...
- Обо всем. Пиши, что мама больна, папа расстроен, что ты хочешь учиться, но на это нет денег...
- А я вовсе не хочу учиться!.. - прошептала Анелька. - Лучше деньги, которые получает панна Валентина, употребить на хозяйство...
Как пан Ян ни был расстроен, он громко рассмеялся.
- Ты неподражаема в своей откровенности! - воскликнул он. - Если не хочешь обременять родителей, так тем более надо просить у бабушки денег на ученье...
- Да я... не умею просить...
Пан Ян посмотрел на Анельку, и в его взгляде одновременно отразились и недовольство и радость. Он был недоволен тем, что Анелька не способна выручить его в трудную минуту. Радостью же отцовское сердце наполняло то, что наставления его, как видно, не пропали даром. Ведь он всегда твердил ей, что люди их круга только приказывают и требуют, а просить - удел бедняков.
- Видишь ли, девочка моя, - стал он объяснять Анельке, - бабушку мы можем просить, во-первых, потому, что она мне заменила мать, во-вторых, она нам ровня, в-третьих - женщина пожилая, в-четвертых - деньги мы ей вернем. Наконец ее состояние как бы уже наше - ведь когда-нибудь оно непременно перейдет к нам.
Хотя Анелька и привыкла верить отцу, эти доводы ничего не говорили ее сердцу. Не сомневаясь в их справедливости и разумности, девочка не могла побороть чувства отвращения, как это бывает при виде лягушки: хоть и знаешь, что создана она господом богом и приносит пользу, но все же приласкать ее, как птичку, невозможно.
- Так ты напишешь бабушке? - настаивал отец.
- Милый папочка, мне бы очень хотелось, но я не знаю, что писать...
- Напиши, что любишь ее, хочешь познакомиться с ней, - говорил отец, теряя терпение.
- Я ее боюсь...
- Это нехорошо; она наша ближайшая родственница, а родственников надо любить...
- Я знаю...
- Вот видишь! Ладно, я сам продиктую тебе письмо.
Анелька снова почуяла фальшивую ноту в словах отца. Недавно был день его рождения и она должна была написать поздравление под руководством панны Валентины. Но учительница наотрез отказалась ей помочь, заявив, что не станет подсказывать надуманные слова и учить Анельку лицемерию. Если дочь любит отца, она сама сумеет найти нужные выражения.
Анелька сочинила поздравление сама, и оно очень понравилось родителям. Они похвалили поступок гувернантки, одобрили ее взгляды; Анелька радовалась, ибо она чувствовала, что все были искренни.
А сегодняшний разговор с отцом сильно огорчил ее. Никто лучше ее не замечал печали родителей, не понимал, что им грозит какая-то беда; но свои наблюдения девочка затаила в самой глубине души. Выражать открыто свои чувства казалось ей неприличным. Как же так? Неужели она должна поверять кому-то, что у них в имении голодают люди, волы и даже земля, что отец одалживает деньги у Шмуля, а у матери нет солодового экстракта?.. Может быть, ей велят написать еще и о том, как она втайне от всех, заливаясь слезами, беседует с богом?..
Уж не написать ли про отца, что он не только, против своего обыкновения, сидит дома и не пьет вина за обедом, но еще принуждает ее к лицемерию, которое раньше сам осуждал?
Ах, она замечала в доме большие перемены и слышала такое, о чем даже думать страшно... И что это Шмуль болтал о женитьбе отца?.. В их доме, как злой дух, поселилось несчастье: этот незримый дух, как ураган, развеял богатство, разогнал людей, терзал мать и перевернул все вверх дном в сердце отца. Несколько лет назад Анелька видела в лесу поваленные бурей деревья, и от жалости к ним у нее защемило сердце. Если в душе у отца такое же опустошение, то можно его оплакивать, но говорить об этом вслух - ни за что на свете!..
Подобные мысли пришли девочке в голову, когда отец выпроводил ее из кабинета, пообещав после обеда продиктовать ей письмо. Анелька не находила себе места.
Часа в два, когда уже накрыли на стол и родители с детьми сидели на террасе, к дому подкатила бричка, и из нее вылезла низенькая, толстая и подвижная женщина. Лакей доложил господам, что приезжая хочет увидеться с ними.
- Кто такая? - спросил пан Ян.
- Не из простых. Вроде экономки.
- На чем приехала?
- Гайда привез... Ее, и сундучок, и узел с постелью...
- Этот негодяй? - проворчал отец. - Скажи ей, пусть войдет.
Лакей ушел. В сенях звонким голосом затараторила приезжая:
- Сложи, голубчик, вещи пока на полу, а я попрошу господ выслать тебе двадцать грошей. У меня ничего не осталось. Видишь, кошелек совсем пустой... Все деньги истратила по дороге в город...
Хозяева переглянулись с таким видом, будто этот голос был им знаком. Пани Матильда слегка покраснела, а ее супруг нахмурился.
В этот момент на террасу вбежала женщина, одетая по-городскому, в бурнусе и шляпке, но далеко не по моде. Уже на пороге она раскрыла объятия и воскликнула:
- Здравствуйте!.. Здравствуй, Меця!.. А это ваши детки?.. Слава господу богу!.. - Она шагнула вперед и хотела кинуться на шею к пани Матильде.
Но пан Ян преградил ей дорогу.
- Позвольте, - сказал он. - С кем имеем честь?..
Женщина остолбенела.
- Неужто не узнаете меня, пан Ян?.. Ведь я двоюродная сестра Матильды, Анна Стоковская... Впрочем, - прибавила она с улыбкой, - тут нет ничего удивительного, мы не виделись пятнадцать лет... Я успела разориться и, наверное, постарела: работа меня иссушила.
- Это Андзя, Ясек, - сказала пани Матильда.
- Присаживайтесь, - с нескрываемым неудовольствием отозвался пан Ян и указал ей на стул.
- Спасибо, - отвечала приезжая, - но сперва я хочу поздороваться... Меця...
Пани Матильда в сильном замешательстве протянула гостье левую руку.
- Я нездорова... Вот стул...
- Эта красивая девочка - твоя дочурка?.. Обними же меня, деточка, я твоя тетя...
Анельке пришлась по сердцу эта словоохотливая женщина, и она, соскочив со стула, подбежала к тетке, собираясь поцеловать ее.
- Анелька!.. Поклонись гостье!.. - строго сказал отец, останавливая ее.
