Болеслав Прус - Анелька
- Анелька!.. Поклонись гостье!.. - строго сказал отец, останавливая ее.
Анелька присела, с недоумением поглядывая то на отца, то на тетку, по выразительному лицу которой было заметно, что она смущена и расстроена.
- Вижу, - сказала тетка, - что причинила вам беспокойство. Но, бог свидетель, не по своей вине. Я поехала в ваш город, узнав, что у ксендза умерла экономка. А с той поры, как я лишилась состояния, единственная моя мечта - не корпеть хоть на старости лет над шитьем. У какого-нибудь почтенного ксендза (а ваш, говорят, очень хороший человек) я могла бы жить спокойно, на свежем воздухе, и работать экономкой не тяжело. Поэтому, услыхав про это место (может, я вам надоела своей болтовней?), я продала швейную машину, утюг и поехала.
Доехала до плебании, отдала последние гроши еврею, который вез меня. Вхожу и спрашиваю у служанки: "Ксендз дома?" - "Дома", - говорит и показывает на седого старичка. Я его чмок в руку. "Благодетель, говорю, возьми меня в экономки, я из хорошей семьи, работать буду не покладая рук, добро твое беречь". А он отвечает: "Ах, уважаемая, взял бы я тебя, - сдается мне, ты хорошая женщина, - да ничего не могу поделать: еще на той неделе я дал слово одной здешней ключнице, она повалилась мне в ноги и уверяла, что помрет с голоду, если я ее не приму".
- Это Кивальская, наша экономка, - прошептала пани Матильда.
- Шельма баба! - проворчал помещик.
У тетки глаза заблестели от радости.
- Ах, родные мои, - воскликнула она, - если ваша экономка берет расчет, я останусь вместо нее. За ложку похлебки и угол служить вам буду преданно, не как родственница, а как верный пес. К чему мне, несчастной, в город возвращаться?.. Нет у меня ни жилья, ни швейной машины, одним словом, ничего...
Глядя на пана Яна, она с мольбой сложила руки. Но он сухо ответил:
- Экономку мы больше держать не станем. Достаточно нам простой бабы...
- А я разве не простая баба? - спросила тетка. - За чем дело стало? Я могу подметать, постели стелить, корм свиньям задавать.
- Охотно верю, но у меня есть другая на примете, - перебил ее помещик. Он сказал это решительным тоном и таким жестом расправил бороду, что тетка не смела больше настаивать.
- Что ж, на все воля божья, - промолвила она. - Окажите мне хотя бы милость - доставьте меня в город и мужику, что меня привез, заплатите двадцать грошей, у меня нет...
Пан Ян с недовольной миной дал лакею деньги и пообещал тетке отправить ее сегодня же вечером в город.
- Кушать подано, - доложил лакей.
- Зови гувернантку, - приказал пан Ян.
- Я звал, но они пожелали обедать у себя.
- Прошу к столу, - обратился отец к тетке.
- Не хочу стеснять вас, - робко возразила она. - Если позволите, я пообедаю с гувернанткой. Я слышала, у вас живет панна Валентина, а мы с ней старые знакомые...
- Как вам угодно... Гжегож, - обратился он к лакею, - проводи пани в комнату гувернантки.
Когда тетка вышла, пани Матильда сказала мужу:
- Не слишком ли нелюбезно встретили мы Андзю? Она порядочная женщина...
Отец махнул рукой.
- Ах, какое мне дело до ее порядочности? Бедные родственники, моя дорогая, всегда - обуза, а тем более эта: она нас беспрерывно компрометирует...
- Чем?
- Ты меня просто поражаешь!.. Не она ли собиралась идти в экономки к ксендзу? Не она ли без гроша в кармане приехала сюда на лошади Гайды, которому я же еще должен платить? Думаешь, вся деревня теперь не знает, что она - наша родственница? Уж конечно, она раззвонила об этом...
- А нам какой от этого вред?
- Очень большой, - ответил пан Ян с раздражением. - Ее приезд может решить нашу судьбу. Если бы приехали сюда тетка-председательша, дядя-генерал или мой двоюродный брат, Альфонс, в щегольских каретах, мужики говорили бы: "Вот какой у нас пан, с ним нельзя торговаться, а то боком выйдет!" А увидят эту Андзю в каких-то жалких лохмотьях, в грязной телеге, и непременно скажут: "Помещик-то из одного с нами теста, поторгуемся, так уступит..."
- Ты преувеличиваешь, Ясек, - успокаивала его жена.
- Ничуть! - воскликнул он с нетерпением. - Сама увидишь - визит этой нищенки дорого нам обойдется. Нашла время приезжать! Бедные родственники моей жены навещают меня и не платят возчику именно тогда, когда мне необходимо предстать перед мужиками как рыцарю sans peur et sans reproche*. Это просто фатально!
______________
* Без страха и упрека (франц.).
Обсудив таким образом этот вопрос, родители вместе с детьми отправились в столовую. Обед прошел довольно уныло, но потом отец немного развеселился. Он увел Анельку с собой в кабинет, сказав, что продиктует ей письмо к бабушке. В кабинете он закурил сигару и, развалившись в качалке, погрузился в мечты.
Посидев немного молча, Анелька заговорила:
- Папа...
- Что, деточка?
- Почему ты не позволил мне поцеловать тетю?
Отец задумался.
- Ты никогда ее не видела, не знакома с ней...
И снова ушел в мечты.
Анелька, подсев к отцу поближе, продолжала:
- А почему ты не хочешь, папочка, чтобы тетя осталась у нас?
- Не приставай ко мне, детка. Мой дом не богадельня для нищих со всего света.
Отец сдвинул брови, словно силясь связать нить прерванных мыслей, а когда это ему удалось, уставился в потолок, пуская дым в глубокой задумчивости.
- Мне кажется, - помолчав минутку сказала Анелька, - что тетя очень бедная...
Отец пожал плечами.
- Бедность не дает права докучать людям, - сухо заметил он. - Пусть трудится...
Вдруг он вскочил, как внезапно разбуженный от сна. Потом сел на кушетку, потер лоб и внимательно посмотрел в лицо дочери.
Выражение ее глаз было серьезно, как у взрослой, она глядела на отца так, словно хотела задать очень важный для нее вопрос.
- Ну, чего тебе? - спросил он.
- Мы хотели писать письмо бабушке...
Отец недовольно махнул рукой.
- Ступай, - сказал он. - Ты не будешь писать бабушке...
И, чувствуя, что ему стыдно смотреть дочери в глаза, отвернулся. Удивительное дело! До сих пор ему ни разу не приходило в голову, что его дети когда-нибудь перестанут быть детьми и будут судить своего отца.
К мучениям, отнимавшим у него покой в последние дни, прибавилось новое: что-то думает о нем Анелька? Он вдруг понял, что у нее есть свои мысли. Мнение жены его не беспокоило, он привык ее обманывать и приучил к пассивной покорности. Но сегодня неожиданно выступило на сцену новое существо, любимое им и любящее, чей светлый и наивный ум бессознательно домогался ответа: почему отец руководствуется в жизни столь различными принципами? Почему сам просит помощи, но не желает помогать другим? Почему он рекомендует бедным трудиться, а сам бездельничает?..
В своих предположениях он зашел, пожалуй, слишком далеко. Анелька не понимала еще, что такое принципы, и не осуждала отца за противоречивость поступков. Она только почувствовала, что отец надевает попеременно две маски и прячет за ними свое настоящее лицо. Тот отец, которого она знала с младенчества и почти до нынешнего дня, это одна маска. Другую маску она увидела сегодня, и тут у нее открылись глаза.
Но где же настоящий отец? Кто он? Тот, кто любит свою тетку-председательшу, или тот, который гонит из дому бедную родственницу? Тот, кто презирает людей, которые не в состоянии заплатить двадцать грошей за бричку, или тот, кто весело и беспечно делает большие долги? Тот, кто сердится на Гайду за потраву, или тот, у кого слуги, волы и земля голодают? Тот, кто целует мать и в то же время позволяет Шмулю в своем присутствии говорить о ее смерти?..
Который же из двух ее отец, любящий ее и Юзека? Тот, кто ежедневно тратит по полтиннику на сигары для себя и никогда не имеет денег на лекарство для матери?
И, наконец, кто эта пани Вейс, которая как-то связана с ее отцом?
Приезд бедной родственницы и проект письма к бабушке оказались подлинным несчастьем для пана Яна. Эти события отворили в душе его дочери дверцу, в которую леденящим вихрем ворвались тяжкие сомнения. Анелька понимала всех домочадцев: и ученую гувернантку, и больную мать, и коварную Кивальскую, и верного Каруся. Только отца она перестала понимать. Он раздваивался у нее в глазах, и она никак не могла разглядеть его истинный облик.
Тетка Анна тем временем успела возобновить знакомство с панной Валентиной и, позабыв о холодном приеме в доме родственников (ей не могло прийти в голову, что ее приезд будет иметь влияние на исход переговоров с мужиками), весело болтала. Уныние и злопамятность не были свойственны ее натуре.
- Ох, моя милая, - говорила она, - нужно верить в предзнаменования... У меня, к примеру, на одной неделе два предзнаменования было. Один раз снилось мне, будто вся я, извините, завшивела. Ого, думаю, значит, настал в моей жизни решительный час. Хотя, признаться, в сны я не верю. Вши означают удачу. А ведь я всегда только о том и молила бога, чтобы он послал мне на старости лет место экономки у какого-нибудь почтенного ксендза. Поэтому я вмиг догадалась, что на днях непременно выйдет мне такое место. И знаете, пани, я даже рассказала обо всем пану Сатурнину и принялась искать покупателей на мою швейную машину, стол, утюг и остальную рухлядь.
