Хладная рать - Анастасия Командор
Кроме них здесь не было никого. Небольшие покои под самой крышей вмещали пару составленных вместе лавок, давно слежавшийся тюфяк и три сундука. В убранстве ещё чувствовался давний след женской руки, о чем говорили и нетронутые после ее ухода вещи. Мера не помнила жену Булата и не собиралась думать о ней. Она вообще ни о чем не могла думать, глядя на него, только представлять мысленно смерть брата. Что это было: удар ножа в спину, пока он бился с врагом, или под ребра, лицом к лицу? Долго ли Булат следил, как гаснут глаза Светозара, прежде чем бросить его в грязи?..
Она ещё немного понаблюдала за выражением ужаса на лице предателя, его беспомощностью под чарами сонного оцепенения. Потом безмолвно освободила проход, и в покои ввалились мертвецы — стражи, которых убила ночница. Мере не было жаль их. Они сделали свой выбор, остались на стороне предателя. И заплатили за это кровью.
Мысленно Мера повелела маре освободить Булата. Тварь спрыгнула на пол и растворилась в темном углу, а Булат с шумом вдохнул всей грудью, немедленно попытался вскочить и дотянуться до оружия. Мертвые стражи с сочащейся изо ртов тьмой скрутили его прежде, чем он встал с постели, заломили руки за спину, а один ещё и ткнул рогатиной в затылок. Заставить упырей держать оружие требовало от Меры постоянной сосредоточенности, как и удерживать их порывы разорвать человека в клочья.
Не произнеся ни слова, колдунья развернулась и двинулась к выходу, а упыри потащили Булата — босого, в ночной рубахе и штанах — следом за ней. Он не дёргался и не просил о помощи. Видно, пытался сохранить остатки достоинства перед неминуемой гибелью.
Никто не встретился по пути через двор, только мертвые бродили тут и там. Мера распахнула двери в пустые тихие хоромы, прошла темными коридорами в трапезную. Зажгла свечу — одну, только чтобы советники видели друг друга.
Отцовский стул во главе стола привычно внушал лёгкий трепет, будто Мера все ещё та маленькая девочка, которая могла лишь глядеть на это почти священное место, гладить свисающую с краев медвежью шкуру, но забраться на него не смела.
Она до сих пор не чувствовала себя достойной — больше, чем когда-либо. Но все же опустилась на мягкое сиденье, провела пальцами по резным подлокотникам и расслабленно откинулась на спинку. Мертвые воины же грубо усадили Булата на скамью на его обычное место и угрожающе застыли за спиной.
— Ну и зачем все это? — хмуро бросил витязь. — Что тебе нужно?
Тут двери вновь распахнулись, и ещё трое упырей втолкнули в трапезную ничего не понимающего, такого же хмурого Возгаря.
Мера проводила его безразличным взглядом и обернулась к Булату.
— Зачем? Собираю совет в последний раз. Хочу сделать объявление.
* * *
Время текло предательски медленно. В гнетущем молчании Мера ловила на себе изучающие, угрюмые взгляды советников, которые ничего не понимали. Предчувствие худшего снедало их, как Меру снедала надобность ждать. С каждым мигом вероятность, что защитники города раскроют ее маленький план и вернутся к хоромам, возрастала. А с тем неизбежно возрастала и вероятность массового кровопролития. Но Мера совсем не хотела топить свой стольный град в крови, всего лишь забрать что причитается.
Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем упыри привели в трапезную следующего боярина, а за ним и ещё одного. Следовало собрать всех.
В прохладном помещении скоро стало тяжело дышать из-за густого запаха гнилой плоти и свежей крови. Мертвецы вперемешку с навьими духами толпились за спинами советников, заставляя тех потеть и бледнеть, вздрагивать после каждого шороха. Мера оставила по одному на человека, а остальных отослала прочь.
Наконец, в дверях появились союзники. Ормарры молча застыли у входа в ожидании ее слов, только Ратмир бросил полный боли и одновременно злобы взгляд на отца. Булат же ответил презрением. Сплюнул на пол и процедил сквозь зубы:
— Вот, значит, кого ты выбрал! Неблагодарный, неразумный щенок!
— Хочешь поболтать с отцом напоследок, Ратмир? — предложила Мера.
Гридин мрачно покачал головой и отвёл взгляд. Должно быть, сохранять спокойствие сейчас стоило ему больших усилий. Что бы ни сделал отец, он остаётся родителем, и невероятно больно думать о том, что скоро он должен умереть.
Мера смотрела на него и гадала: почему он выбрал ее, а не отца.
Даже стало жаль его. Не хотелось причинять боль преданному гридину и первому другу, не хотелось, чтобы он в тайне возненавидел ее. Но иначе нельзя.
— У меня есть просьба, — обратилась Мера к союзникам. — Я могу поручить ее только живым. Поднимитесь на стену. Скажите воинам, чтобы сложили оружие, иначе я прикажу нечисти убить всех, кто находится внутри стен. Скажите, чтобы потушили огни. Если кто откажется… Пусть Ратмир решает. — Она посмотрела гридину в глаза. — Ты ведь хотел сохранить стену, уберечь людей? Делай что до́лжно. К рассвету я освобожу город.
Его лицо чуть посветлело, он благодарно кивнул, вновь глянул на отца и, так ничего и не сказав, ушел. Мера знала, что для него это важно: знать, что она не станет наказывать всех из-за ошибок одного человека.
Ингвар тоже развернулся к выходу, а Кельда задержалась. Хмуро глянула на Возгаря, потом на Меру.
— Он должен заплатить.
— За что же? — усмехнулся вдруг боярин, обернувшись к воительнице. — За вашу глупость? Я обещал выпустить вас из города, не более.
Глаза Кельды превратились в узкие щелки, на лице появился яростный оскал. Она даже сделала шаг и потянулась к мечу на поясе, но Мера остановила ее жестом. Подумала миг и мысленно велела Акке сменить упыря, что стоял за спиной Возгаря. Акке забрал у того меч и легонько ткнул боярина, пока не выступила капелька крови.
— Сегодня каждый получит что заслужил. А с теми, кто стрелял вам в спину, поступай как знаешь.
Кельда мрачно кивнула и вышла вслед за остальными.
Мера вновь откинулась на спинку стула, закрыла глаза. Осталось дождаться ещё двух советников. Их вотчины были разбросаны по княжеству на разном расстоянии от стольного града, и неудивительно, что в такое неспокойное время каждый предпочел оказаться как можно дальше.
Пока медленно текли молчаливые мгновения, Мера смотрела на город глазами своих мертвецов, глазами нечисти, которую едва удавалось держать в узде. Смотрела на притихших от ужаса людей. Они боялись шевельнуться, чтобы не привлечь внимание тварей, заполонивших улицы. Сейчас на их глазах ложь старшей дружины оборачивалась правдой. Колдунья опасна. Ей не место среди людей
