Хладная рать - Анастасия Командор

Мера очень этого хотела. Чтобы люди узнали правду, чтобы перестали винить ее в том, чего она не совершала. Хотела покарать предателей как полагается, на вечевой площади, под взорами десятков людей. Предатели заслуживают позора.

Но не могла.

Если все узнают о том, что совершил Булат, этот позор ляжет на плечи его сына. А Ратмир этого не заслужил.

— Правда уже не важна, — протянула она, пряча боль за каменной маской. — Правда не выйдет за пределы этой комнаты. Мне нужна только кровь.

Было горько оттого, что имена предателей навечно останутся покрытыми славой. Они превратятся в мучеников, героев, что погибли, защищая свой народ от злой воли колдуньи. Но лучше так, чем разрушить ещё одну жизнь.

Мера проглотила подступивший вдруг к горлу ком. Попыталась обратить сердце в камень. Взглянула на Булата холодными, словно сама Навь, глазами. Перехватило дыхание, а в голову полезли непрошенные сомнения.

Но сейчас она не могла позволить себе сомневаться. Жалеть, миловать. Она должна была исполнить долг.

— Булат. Одной смерти недостаточно, чтобы искупить твою вину. Я обращу тебя упырем. Станешь служить мне преданно, как не служил при жизни.

Он поджал губы и упрямо вздернул подбородок. Она отдала беззвучный приказ. Сверкнул смертоносный клинок. Кровь окрасила светлую рубаху, хлынула на стол и закапала на пол. Булат покачнулся и завалился вперёд, издав тихий стон. Распахнутые глаза глядели на Меру.

Советники вздрогнули, отшатнулись. Кто-то всхлипнул.

Ненависть в душе постепенно таяла, оставляя после себя лишь горечь и пустоту.

Мера вцепилась побелевшими пальцами в подлокотники и медленно повернула голову.

— Возгарь. — Он спрятал трясущиеся руки под стол. Ужас перед неминуемым отражался в его глазах, но на лице — непокорность. — Знаю, ты был уверен, что поступаешь как лучше. Но простить я тебя не могу.

Острие меча показалось из его груди миг спустя. Пара алых капель сорвалась с него на стол. А когда Акке вытащил его, боярин откинулся назад и с оглушительным в воцарившейся тишине грохотом свалился на пол.

Мера не стала ждать, когда он затихнет, и обратила немигающий взгляд к следующему советнику.

Пустота становилась все больше. Почему-то месть не наполняла ее злой радостью.

— Хотен. Ты мне никогда не нравился.

Толстяк вздрогнул и пискнул что-то, но мертвый страж быстро провел по его горлу клинком, забрызгав сидящего рядом. Унизанные перстнями пальцы потянулись к ране, но алая кровь сочилась сквозь них, вниз, по рукам и груди. Несколько мгновений он боролся за жизнь, слабел, пока не привалился к столу, безвольно свесив руки.

А Мера повернулась к следующему.

— Горазд. — Он замер, обратив к ней полный ужаса взгляд. — Ты не принимаешь решений и не можешь ни на кого повлиять. Я вообще не понимаю, как ты попал в совет. Но карать тебя не за что.

Горазд не шелохнулся, лишь часто-часто дышал, а по лбу и щекам тек крупными каплями пот.

— Торчин…

— Помилуй, я только вернулся и ничего не понимаю! — запричитал боярин, а пухлые губы его задергались, словно у выброшенной на берег рыбы.

— Да, знаю. И Златомир. Ты был мне хорошим советником. Мало говорил, но больше делал. Теперь это твое место.

Мера указала на место по правую руку, где сидел Булат, а кровь его растекалась лужей по старому дереву и с тихим шелестом капала на пол. Златомир молча уставился на эту лужу и запоздало, затравленно кивнул.

— Итак, с долгами покончено. — Мера устало вздохнула и выпустила, наконец, подлокотники. Напряжение медленно, понемногу уходило. — Я милостиво оставила вам ваши жалкие жизни, потому что новому князю потребуется помощь, пока он во всем разберётся.

— Новому… князю? — осторожно переспросил Златомир.

Мера не могла остаться после всего, что сделала. Твердая уверенность была внутри, впервые посреди всего этого хаоса. Уверенность, что это — лучшее решение для всех, и для нее тоже.

— Князем станет Ратмир.

Его уважали воины, он не раз показал себя в бою. Он знал, что такое честь и преданность. Его заботили чужие жизни ничуть не меньше, чем саму Меру когда-то. Хорошее качество для правителя.

— Согласны, совет?

Те спешно закивали, согласные на что угодно, лишь бы не пополнить ряды ее хладной рати. Оставалось надеяться, что они не скоро забудут урок.

Глядя на тусклое пламя свечи, которую огибал неспешный кровавый ручеек, Мера произнесла:

— Я отрекаюсь от титула княгини и всех притязаний на власть. Пусть это место займет достойный человек, который сумеет принести княжеству мир и процветание.

Каждое слово давалось с трудом, но, вылетая в холодный, пропитанный смрадом крови воздух, оно уносило с собой каплю груза, который больше не нужно было нести.

Мера поднялась. За ней, пошатываясь, поднялись со своих мест мертвецы-советники, а за ними потянулись алые следы. Мертвые стражи развернулись по безмолвной команде и двинулись строем к выходу.

В последний раз Мера окинула взглядом трапезную, где произошло столько всего. Ежедневные заседания совета, которые она ненавидела. Бесконечные споры и безуспешные попытки что-то изменить. Здесь она впервые заявила о своей власти, здесь же и отказалась от нее.

Мера ушла, оставив за спиной отцовское место, свой дом и месть.

Есть разные способы исполнить клятву. Уйти — один из них.

Эпилог

Край небосвода начал потихоньку светлеть, обещая скорый рассвет.

Город был удивительно тих. Не слышалось ни топота ног, ни звона оружия, ни голосов. Не завывал ветер в вышине и не кричали больше вороны. Только лаяли изредка беспокойные собаки. Не горели огни в дозорных башнях и не светилось ни одно окно. Калинов Яр казался пустым, покинутым. Только мертвецы и навьи духи неподвижно стояли на улицах в ожидании приказов.

Мера сидела на ступенях у входа в хоромы и вышивала. Хотелось доделать работу, что оставила несколько седмиц назад.

Месть не принесла успокоения, только чувство выполненного долга и возможность оставить ту часть жизни в прошлом. Лёгкая грусть поднималась в душе от мыслей, что с рассветом она попрощается с родным домом навсегда. Но одновременно с этим пришло и удивительное умиротворение, которого давно уже не приходилось испытывать. Тяжёлый груз ответственности за чужие жизни упал с ее плеч. Груз нескончаемых правил и запретов. Теперь Мера была свободна и знала, как этой свободой распорядиться.

После того, как жизнь резко изменилась, растрескалась, разбилась, как тонкий осенний лёд, и собралась заново в нечто новое, появилась и новая цель.

Она сделала последний стежок и убрала иглу к остальным вещам, что забрала из покоев. Игла пригодится, если захочется кого-нибудь проклясть, но на