Волжские плесы - Николай Петрович Зарембо
Он показал на ошвартованные у дебаркадера катера.
Да, вид у них был далеко не военный. Старые суденышки, облезлые, залатанные. Сколько лет им — никто не считал. Во время войны их не ремонтировали — не до того было. Сейчас они прибыли к нам со своими командами.
— Как народ?
— Люди толковые. Волгу знают как свои пять пальцев. Но уж очень разные. Всех возрастов — от шестнадцати до пятидесяти пяти. Учим их военному делу. Не так-то легко дается им эта наука. К дисциплине привыкают со скрипом.
— Каково настроение у людей? — спросил я.
— Настроение боевое. Так и рвутся на траление. Чуть разберутся в траловом устройстве, начинают проситься в поход. Но я придерживаю их — пусть сначала освоятся.
— Спешить не нужно, — согласился командующий, — но и медлить нельзя.
— Мы сейчас все работаем с новичками, — вступил в разговор начальник политотдела капитан 3 ранга Герман Иванович Фомин, — комплектуем команды, стараемся укрепить их опытными моряками. Заботимся о том, чтобы на каждом катере были крепкие коммунисты и комсомольцы.
Пантелеев всматривается в ближний катер.
— Что, «Обдорск» все еще на приколе?
— Сегодня должен был выйти, но опять неполадки с машиной, — ответил Смирнов. — Не хватает требовательности у старшины Потапова. Отсюда и все беды.
— Может, заменить его надо... — вырвалось у меня.
— Что вы! — воскликнул командир бригады. — Это человек замечательный. Потомственный волгарь. Просто еще жилки военной нет. Сегодня мы серьезно поговорили с ним. Сейчас все работают изо всех сил. Обещают к вечеру подготовить свой катер.
Весь день мы провели на кораблях. Говорили с людьми, присматривались к ним. Я задержался на тральщике В. С. Потапова. Василий Степанович, пожилой уже человек, долгие годы плавал лоцманом. Сейчас его одели во флотскую форму, назначили командиром корабля. Но и по облику и по характеру своему он оставался еще сугубо гражданским человеком. Подчиненных звал по именам:
— Ваня, подай Семену кувалду. А ты, Петр, подтягивай тали. Да не так, дурья голова, помалу, помалу!..
Вани, Пети, Коли, перемазанные сажей и маслом, добродушно переругиваясь, копошились в тесном трюме, втискивая в цилиндр поршень, который никак не лез куда ему нужно. Вообще-то командиру корабля незачем было вмешиваться — распоряжаться здесь полагалось механику. Но Потапов, как и все начинающие командиры, за все хватался сам, а в результате нигде не успевал.
Я отозвал его в сторону, расспросил о делах.
— Сейчас закончим.
— Завтра я пойду с вами.
— Хорошо, — согласился Василий Степанович. Но я почувствовал, что особой радости он от этой новости не испытывал.
Вечером на дебаркадере появился рослый старшина в потертой, но аккуратно выутюженной фланелевке. По выправке, бравому виду сразу чувствовался бывалый моряк.
— Товарищ Башмаков! — окликнул его командующий.
— Здравия желаю, товарищ адмирал.
Башмаков лихо отдал честь. Начальства он не смущался. Видно, знал себе цену. Пантелеев сказал мне:
— Знакомься. Это знаменитый наш Башмаков. Ты видел в штабе флотилии разобранную магнитную мину?
Да, я видел ее. Огромная, она, и обезвреженная, выглядит страшно. Сейчас ее распотрошили, из деталей устроили учебный стенд, у которого занимаются минеры.
— Это Башмаков еще летом прошлого года раздобыл столь ценный экспонат. — Пантелеев задумался на миг и дотронулся до плеча моряка. — Знаете что, старшина, расскажите о том случае новичкам.
— Да сколько можно, товарищ адмирал!
— Ничего. Ведь они еще не слышали. А им польза будет. Страха перед минами поубавится.
Солнце уже наполовину спряталось за горизонт, когда на одном из тральщиков собрались свободные от вахт краснофлотцы. Расположились на верхней палубе поудобнее, кто сидя, кто полулежа на досках настила. Старшина С. М. Башмаков поднялся и стал рассказывать. Говорил просто и очень буднично. Но как его слушали! Да и сам я ловил каждое слово.
— Ну что, братцы. Я старшина поста СНиС. Пост мой вон за тем мысом, отсюда километров восемь. Ночь тогда темная выдалась — жуть. Слышим, гудит самолет высоко, а где — черт не разберет. Ну доложили о шуме, а больше ничего не знаем. Самолет поурчал и улетел. Потом уже, когда чуть развиднелось, прибежали к нам колхозницы. «Родненькие, кричат, в наше село бомба упала».— «Какая бомба, говорю, мы никакого взрыва не слышали». — «А она не взорвалась. Ткнулась в песок и лежит. А возле нее материи белой куча. Вот сколько! Мы хотели было взять, да боимся».
С двумя бойцами бегу в село. Действительно, у изгороди лежит на боку железная дура. А рядом парашют. Прислушиваюсь издали. Показалось, что тикает в ней что-то внутри. Думаю, на замедленное действие поставлена. «Дай штык», — говорю бойцу. А другого посылаю на пост — в штаб сообщить. Всем велю отойти подальше, а сам — к бомбе. Иду, а ноги трясутся. Уж очень велика, проклятая. Смотрю, на бомбу не похожа — нет хвостового оперения. Как бочка, только концы округлые. А рядом — парашют. Мина магнитная!
В свое время изучали мы ее. Но одно дело на плакате рассматривать, а другое — когда она живая возле тебя. Думаю, что делать. Ждать минеров — а вдруг будет поздно. Ахнет, сатана, и всю деревню снесет. А в руках у меня штык винтовочный — вот и весь инструмент. Разыскал запалы. Штыком, как отверткой, начал осторожно отвинчивать. Руки дрожат, штык прыгает, стучит о металл. Собрал я все силы, думаю: была не была! Отвернул. Возвращаюсь к людям. Сбрасываю бушлат. А от меня пар валит — весь мокрый. Потом из штаба минеры приехали. Разобрали мину и увезли. Вот и все...
Старшина вытер лоб, оглядел слушателей.
— Что я вам скажу... Мина вещь, конечно, страшная. Но дрожать перед ней, как я дрожал, глупо. Пошевели мозгами — и ты ее одолеешь.
Умолк рассказчик. Тихо стало. Только вода плещется у борта. Потом тишину нарушили взволнованные голоса:
— Да!..
— Вот это история!
— А все-таки страшно было?
Старшина улыбнулся.
— Впервой всегда страшно. Но на то ты и матрос, чтобы страху не поддаваться. А главное — в деле надо разбираться, мину нам положено знать назубок.
Уже укладываясь на отдых, я спросил Фомина (он пригласил меня переночевать в свою каюту).
— Этот Башмаков коммунист?
— Партиец до мозга костей. Парторгом мы его назначили. Работает молодцом. После того случая он таким авторитетом пользуется — позавидуешь.
