Большой конфликт - Берт Хеллингер
ХЕЛЛИНГЕР: На этом я остановлюсь.
Заместителям: Спасибо вам всем!
Через некоторое время клиентке: Как ты чувствуешь себя сейчас?
Она ему улыбается.
КЛИЕНТКА: Я чувствую, как у меня по рукам течет мощная энергия. Я чувствую себя хорошо.
ХЕЛЛИНГЕР: А что с головой? Она снова соединена с телом?
КЛИЕНТКА: Она на месте. Я ее чувствую.
ХЕЛЛИНГЕР группе: Я уже знал кое-что об этой женщине. Я работал с ней в Вашингтоне. Я знал, что она чувствовала связь с инками и своими предками из этого народа. Поэтому не удивляйтесь, что я работал с ней таким образом.
Во время расстановки в ней то и дело проявлялась энергия агрессора, поскольку она не раз сжимала кулаки.
И мы увидели тут еще кое-что: сердца испанцев смягчились только после того, как они тоже получили признание и любовь.
Прощание
Пока мы встаем на сторону жертв, будущего не будет. Пока прошлому нельзя остаться в прошлом, будущего не будет.
Когда потомки жертв хотят за них отомстить, что происходит с жертвами? Как они себя чувствуют? Могут ли они действительно быть мертвыми и покоиться с миром? Или мы вмешиваемся тем самым в их смерть и их покой?
Здесь нужно учитывать кое-что очень важное. До этого я говорил с Каролой из Венесуэлы. Она работает там с индейцами. Она рассказала мне, что в священных для индейцев местах бурят нефтяные скважины. Конечно, это огромная несправедливость по отношению к ним. Индейцы привязаны к своему прошлому, там их корни. Но если они будут горевать по прошлому, будет ли у них будущее?
Нам часто хочется продлить прошлое. Мы не хотим позволить ему уйти навсегда. У тех, кто смотрит назад, нет будущего.
Тем, кто готов признать, что прошлое прошло, приходится меняться. Тем, кто смотрит назад, меняться не нужно. Они стоят на месте и не имеют возможности выжить. Только те, кто подчиняется циклу событий, где у всего есть начало, высшая точка и конец, могут двигаться вперед.
Клиентке: Это требует от них очень многого. Но только так возможен рост.
Они смотрят друг на друга.
ХЕЛЛИНГЕР: Достаточно?
Она кивает.
ХЕЛЛИНГЕР: Всего тебе доброго!
Она встает, складывает руки в благодарственном жесте и, улыбаясь, медленно возвращается на свое место.
Дополнение. На следующее утро эта женщина написала мне письмо, где рассказала, что является прямым потомком последнего короля инков Тупака Амару II, который в 1850 году был четвертован в Куско после того, как возглавил восстание против испанцев.
Свобода
Я хотел бы сказать несколько слов о свободе, о так называемой свободе. Как мы на самом деле себя чувствуем, когда чувствуем себя свободными? Бывает пустая свобода. В ней ничего нет, и чувствуем мы себя соответственно. И бывает наполненная свобода, которая воспринимается совершенно иначе.
Наполненная свобода – часть связи, часть отношений. В отношениях я делаю то, что переживается и как свобода, и как совершенная привязанность к кому-то. Когда я говорю любимому человеку: «Я люблю тебя – и люблю то, что ведет меня и тебя» и отдаюсь этому без остатка, я полностью связан. Я не свободен – но я чувствую себя наполненным. Когда я принимаю решение о том, что отдаю себя кому-то или чему-то другому, моя свобода заключается в решении «я отдаю себя». После этого я словно плыву в потоке. В нем у меня есть некоторая свобода движения, но в основном он несет и направляет меня в определенное русло.
Когда кто-то говорит: «Мне нужно от чего-то освободиться», и освобождается, что у него остается? Есть ли у него что-то? Или он что-то потерял? Что-то снова появляется у него лишь тогда, когда он на что-то идет, во что-то включается. Во что-то включаясь, он принимает решение. В своем решении он еще свободен, но потом уже нет.
По большому счету стремление к свободе эгоцентрично в том смысле, что «я делаю что-то для себя, я развиваюсь для себя, я ищу просветления для себя». Но в этом нет связи. Каким весом обладают люди, стремящиеся к такой свободе, в сравнении, к примеру, с родителями, которые растят детей и у которых вряд ли есть какая-то свобода, поскольку они полностью погружены в свои обязанности и задачи? И все же они наполнены в том, что они делают. Но не свободны делать что-то для себя, в отрыве от своего окружения и тех связей, в которые они включены.
Покой сердца
Я хочу сказать еще несколько слов о примирении. Что это на самом деле означает? Примирение – это соединение того, что друг другу противостоит или кажется, что противостоит, причем такое, когда одно не отменяет другое. Когда человек находится в своем привычном кругу, в своей культуре, своей семье, своей религии, своем языке и следует определенному порядку ценностей, он чувствует себя в безопасности. Но в то же время он ограничен. Ведь рядом с этим кругом есть другой круг, другая культура, люди другой расы, другой религии, с другими ценностями, другими обязательствами и другой совестью. Они тоже замкнуты в своем круге и тоже чувствуют себя там в безопасности.
Но у тех и других нет чего-то, что есть у другой группы и что она может им предложить. Они остаются ограниченными, прежде всего духовно, поскольку им закрыт доступ ко многому новому. Если же обе группы откроются друг для друга и признают то, что поначалу могло казаться опасным и другим, по-человечески допустимым, имеющим право на существование и равноценным своему собственному, то они могут, не смешиваясь, объединиться. И та и другая группа продолжат существовать, обогащая друг друга. Так удается примирение.
Это тоже можно свести к чему-то совсем простому и прикладному. В каждом из нас есть что-то, от чего, как нам кажется, следует отказаться, что не вполне нам соответствует, что противоречит некоему воображаемому нами идеалу. Тогда в нашей душе нет мира, она чему-то сопротивляется и не находит покоя.
Примирение удается тогда, когда я принимаю отвергнутое и соглашаюсь с ним точно так же, как с остальным. Когда я, не делая различий, соглашаюсь с ним как с равноценным. Тогда то, чего
