Осень добровольца - Григорий Степанович Кубатьян
Ходить по ночному городу не было смысла, да и страшновато. Я решил, что попробую найти Джевдета. Вдруг ещё не спит, вдруг не выгонит?
Через час блужданий я вышел на улицу Свободы, бывшую Ленина. Там горел свет. Мерцающие лампочки украшали деревья у дорог. Но горожан не было видно. Дорогу перегораживали чёрные джипы, возле которых замерли фигуры в спецназовских шапочках-масках и с американскими автоматами в руках. Охранники? Интересно, что они охраняют?
Возле здания театра меня окликнул милиционер.
— Ты кто такой?
Я рассказал про путешествие в Африку, про Джевдета и про то, что мне негде ночевать. Милиционер решил меня проводить. Довольно быстро мы нашли дом, указанный на плане. Но это оказался не маленький дом с табличкой «здесь живёт Джевдет», а трёхэтажный многоквартирный. Было непонятно, в какую квартире стучаться, да и время позднее — два часа ночи.
— Не будем весь дом будить, — решил милиционер. — Мне нужно возвращаться на пост. Моя смена скоро заканчивается. Можешь заночевать у меня, а утром найдёшь своего Джевдета.
Мы вернулись к театру, но тут моего спутника отозвали в сторону, а меня окружили люди в кожаных куртках, представились сотрудниками госбезопасности и попросили показать документы. Им я тоже рассказал про Африку и про Джевдета.
Кожаные сотрудники поскребли пальцами визы арабских стран, изучили нарисованный план в блокноте — и предложили проехать с ними.
Меня затолкали в тёмный кузов микроавтобуса, и мы куда-то поехали. В темноте я не понял, куда меня привезли. Хлопнула дверь, и я оказался в небольшой комнате — два на три метра. Мебели здесь не было, только узкая деревянная лавка у стены. Но мне было всё равно: я лёг на лавку и уснул.
Ночью из дыры в стене вылезла мышь. Она забралась в мой рюкзак и устроила беспорядок, изорвав пакет с едой.
Утром меня повели на допрос.
— Пиши объяснительную записку на имя министра госбезопасности Аджарии, — сказал мне офицер.
— Что писать? — удивился я.
— Лучше во всём сознаться, — доверительно сообщил он. — Напиши, что делал ночью возле охраняемых объектов? Откуда в записной книжке план этих объектов? Для чего указано имя Аслана Абашидзе? Почему в паспорте визы арабских стран?
— Подождите… Какие охраняемые объекты?
— Всё в твоей книжке нарисовано. Вот резиденция президента, вот министерство обороны, вот ещё охраняемые объекты…
Оказалось, что за две недели до моего задержания на президента Аджарии было совершено покушение. Его машину обстреляли. И вдруг ночью перед его резиденцией появляюсь я. Да ещё с планом местности. И с его именем в записной книжке.
Перед поездкой я переживал, что во время путешествия зарасту волосами, пойду стричься в антисанитарную арабскую цирюльню и там меня чем-нибудь заразят. Поэтому на всякий случай ещё дома подстригся наголо. К приезду в Батуми волосы и щетина отросли ровно настолько, чтобы я стал похож на боевика или беглого преступника.
— Почему у тебя разбиты костяшки пальцев? — продолжался допрос.
— Занимался рукопашным боем, — ответил я.
— Ага: проходил спецподготовку, — следователь продолжал делать пометки в своих листках. — Ну, а с друзьями-товарищами ты собирался встретиться на каком вокзале?
— На старом? — предположил я.
О таких деталях в Москве мы не договаривались, но в Грузии мне объяснили, что в Батуми два железнодорожных вокзала — старый и новый.
— Понятно… Сообщники будут тебя ждать на старом вокзале! — повторил следователь, заложив пальцем страницу в моей записной книжке, где было указано время встречи.
Больше я ничего о «сообщниках» не знал. Ведь даже не успел с ними толком познакомиться! На встрече в Москве было много людей — кто из них поехал, а кто остался дома, я не знал. Для следователей всё это выглядело подозрительно.
— Скажи, ты мог бы убить человека? — спросил один из чекистов.
Пока я думал, он резко отбросил стоящий перед ним стул, прыгнул ко мне и прижал ствол пистолета к моему животу. Я не знал, как реагировать. Просто молча сидел и смотрел.
— Ты не террорист. Нет у тебя никакой реакции, — заявил опер.
— Ещё какой террорист. Смотри, какая выдержка! — возразил другой.
Мой паспорт забрали, а меня заперли в маленькой комнате с деревянной лавкой. Обвинений не предъявляли, в российское консульство не сообщили, позвонить родителям не дали. Просто заперли «до выяснения».
Тараканы и мыши доели мои скудные припасы. Но я не голодал. Рядом с моей комнатой дежурили охранники, простые и общительные парни. Периодически они заходили ко мне, приносили еду.
Всё время расспрашивали, сколько у меня денег. Я соврал, что 30 долларов. На самом деле было 70, но часть купюр я зашил в одежду. Если тридцатку отберут, решил я, кое-что останется, и я смогу продолжить путь.
Если бы в госбезопасности думали, что я настоящий террорист, то отнеслись бы ко мне строже. Но меня не обыскивали, далее не отобрали рюкзак. А вдруг у меня в рюкзаке оружие и боеприпасы?
Оружие у меня как раз было. Пижонский выкидной нож-бабочка, который я купил в кооперативном ларьке. Сталь была не очень хорошей, но кусок хлеба отрезать можно. Один из охранников заметил этот нож:
— Ого, у меня тоже такой был. Умеешь его крутить? Давай научу, — и он показал, как крутить нож.
Делать всё равно было нечего — и несколько часов подряд я крутил в руках эту бабочку. Нож хищно вылетал из руки и тут же прятался обратно. Охранникам из следующей смены моё занятие не понравилось. Слишком уж криминально я выглядел, сидя на лавке, скрестив ноги и крутя ножом. У меня отобрали нож и вместо него дали спичечный коробок:
— На вот, его крути. Или, если нечего делать, отжимайся.
Крутить коробок было неинтересно. Поджигать в знак протеста единственную деревянную лавку я не хотел. Поэтому отжимался.
Иногда ко мне заходили, чтобы расспросить о петербургской жизни.
— Слюшай, у вас в городе дискотэки есть? — допрашивал меня очередной горец в камуфляже. — И дэвушки туда ходят? Красивые, да?! С ними танцевать можно, да?.. Эх, нас бы туда!
Приходили и спецназовцы.
— Ты, говорят, спецподготовку проходил? Покажи что-нибудь.
Аккуратно, как на тренировке, я бросил на пол одного бойца. Старший из них хмыкнул:
— Дай-ка я! — схватил меня за грудки и так швырнул, что в глазах потемнело.
Это были не спортсмены, а военные: кидали так, чтобы соперник уже не встал. С пола
