Осень добровольца - Григорий Степанович Кубатьян
Тайга хочет поехать с нами — но в нашей группе уже есть один Тайга, молодой красивый лезгин, для которого это вторая командировка на Украину, — и Ставр отказывает: «Нахрена нам два Тайги? По рации начнёшь вызывать, только запутаешься».
Нас везут в военную часть, где должны выдать оружие.
— Только не эти! — недоволен Варяг, увидев в очередном вскрытом ящике старые «Калашниковы» с коричневым деревянным прикладом. — Хочу, чтобы был чёрный, пластиковый.
— Почему?
— Эстетика.
Варягу везёт: когда очередь доходит до нас, в новом ящике лежат чёрные АК74М.
Каждый получает автомат, два магазина, штык-нож, подсумок и ремень.
— Подсумок можешь выкинуть, он не нужен, — советуют мне. — Магазины в разгрузке будешь носить. Штык спрячь, он как нож бесполезен, слишком хрупкий. И в штыковую ты вряд ли пойдёшь. Но не теряй, его потом сдать нужно.
Прицепить к автомату ремень оказалось непросто. Стоящие рядом бойцы мне помогают, успев ещё и поспорить, как удобнее вязать: по-охотничьи, когда ремень цепляется за основание ствола и приклада, и можно повесить автомат на грудь или закинуть за спину, или по-штурмовому, когда петля держится на прикладе, и автомат свисает с одного плеча. Считается, что второй вариант удобнее для стрельбы, потому что ремень не мешает. Я пробую оба варианта, но выбираю первый: в походных условиях так носить автомат легче.
Кроме меня, ещё несколько бойцов не привыкли держать в руках боевой автомат — и путаются в ремне. Но большинство берёт оружие радостно: так встречают старых друзей.
Тут же, на месте, договариваемся, кто пойдёт получать снайперскую винтовку, кто пулемёт, кто гранатомёт, кто подствольник.
— Пулемётчиком быть опаснее всего! Его первым стараются убить, — важно заявляет Барон, отправляясь за пулемётом; вместе с ним идёт Гога.
Тихий и Чукча выбирают снайперские винтовки, Крас и Старóк — гранатомёты, Алекс подл чает подствольник с гранатами.
В каждой боевой группе должно быть два снайпера, два пулемётчика и два гранатомётчика. К последним прилагаются вторые номера, чтобы таскать боекомплект и гранаты, а в случае гибели первого номера — подобрать оружие и продолжить бой.
Ставр назначает меня вторым номером гранатомётчика и определяет в пару к Старку.
Мы идём к старшине получать коробки с патронами, запасные магазины и гранаты.
— Ты когда-нибудь кидал гранату? — внимательно смотрит на меня Тихий.
— Никогда.
— Тогда не бери, от греха подальше. Возьми лучше ещё шесть магазинов. И патронов побольше. Вот эти, с зелёными головками, бронебойные, тоже можешь поставить. Бронники пробивают на раз.
Я немного расстроен, что не дают гранату. Граната нужна обязательно — чтобы не попасть в плен как минимум. Но Тихий прав: мало ли что ждать от новичка? Случайно кольцом зацеплюсь — и привет всей группе. Мне рассказывали историю, как тяжело контуженного парня отнесли в медицинскую палатку. В суете боя забыли проверить его карманы. Он пришёл в сознание — и обнаружил, что вокруг него ходят странные фигуры, говорят что-то непонятное… Решил своей повреждённой головой, что попал в плен. Достал гранату, выдернул чеку — и подорвал себя с другими ранеными.
— Парни, кому симки местные? Сдавайте деньги, — опять объявляет сбор Ноль Пятый.
Получить луганскую сим-карту хочется, но поборы эти выглядят подозрительно. Деньги собирали в лагере, чтобы отблагодарить командиров, собирали на обед, которого не было, сейчас на симки…
— Не бери, — морщится Ставр. — Успеешь. Всё равно на передке связи не будет.
…Я крепко сжимаю автомат. Мне он нравится. Красивый, ладный, весь чёрный, приятно тяжёлый. Ну, здравствуй, оружие. Надеюсь, подружимся.
★ ★ ★
Мы долго едем. Делаем время от времени остановки.
Пейзажи постепенно меняются. Чем дальше, тем больше сгоревших и разрушенных домов.
Местные жители приветственно машут нам или улыбаются, иногда — долго и печально смотрят вслед.
На одной из остановок нас снова делят. Бегают со списками командиры, выкрикивая фамилии. Ставр терпеливо объясняет им, что нас нельзя делить, что у нас — единая боевая группа, что нас — ждут. После долгих споров от нас отстают, и мы снова трясёмся в кузове.
Наконец, мы на месте — в Попасной. Спрыгиваем на асфальт и строимся. Вдали тревожно ухают взрывы. Решаю для себя, что это стреляют наши. Так спокойнее.
— Мой позывной — Белуга, — представляется крепкий лысый командир роты и зовёт двоих товарищей. — Это вот Назар, начальник нашего штаба. И Жиган, наш старшина. По всем хозяйственным вопросам — к нему. Он вас будет кормить и одевать. А сейчас распределяйтесь по группам и выбирайте старших.
— У нас группа собрана, — обращается к ротному Ставр. — Пятнадцать человек.
— Заселяйтесь тогда. Назар вас проводит.
Пока остальные бойцы делятся по группам, мы идём отдыхать. Но оказывается, что всё не так просто. Располага занимает длинный коридор первого этажа здания — раньше здесь были какие-то учреждения или магазины, но после взятия города они перестали существовать. На потолке, балках, стенах видны следы пуль и осколков. На месте окон приколочены листы фанеры, а сверху натянуты ковры. Нам дают — не комнату, а кусок коридора, который мы должны превратить в жилое помещение сами. От соседних подразделений нас отделяют натянутые на верёвке занавески. Несколько кроватей стоят на кирпичах, но на всю группу их не хватает.
— Ну, вот, — водит руками жизнерадостный худой Назар. — Устраивайтесь. Стены сделаете, кровати сколотите, или можете из заброшенных домов принести. Советую найти доски и построить двухъярусные лежанки, как у ваших соседей. Тогда в «комнате» останется свободное место. Можно даже телевизор поставить. Электричество — от генератора. Свет подключите сами, если умеете.
…Город разрушен, но сохраняет следы прежней красоты. Остались высотные дома и парки, заводы и железная дорога. Мы идём в частный сектор, предполагая, что доски и электрический кабель для проводки найдём скорее там, чем в квартирах.
— Сюда не заходйте, — кивает в сторону деревянного дома сопровождающий нас солдат. — Там женщина живёт, мы её не трогаем. А вот на той улице — никого не осталось. Деревянный брус, доски, дрова, железные печи, кровати, ковры и всё тяжёлое несите к грузовику. Под ноги смотрите. Тут много раз проходили, но так бывает — сто человек пройдут, а сто первый подорвётся.
Расходимся в разные стороны. От вида заброшенных домов становится тяжело. Я захожу внутрь, наступая берцами на осколки посуды, обломки мебели и старые тряпки. Стены, а кое-где и крыши, проломлены. Валяются книги и детские игрушки. В одном из раскрытых настежь гаражей на полу лежит советская медаль «За долголетний добросовестный труд». На лицевой стороне изображены серп и молот,
