Осень добровольца - Григорий Степанович Кубатьян
— Парни, сдаём по 500 рублей на завтрашний обед, — объявляет Ноль Пятый.
Все лезут за кошельками, даже практичный Барон, хоть и строит недовольную гримасу. А потом открывают рыбные консервы, которые привёз Чукча.
— Это только в анекдотах про чукч всякую ерунду рассказывают, — улыбается он. — А так-то мы, чукчи, нормальные.
Он — не настоящий чукча. Приехал из Нижегородской области. А прозвище ему дали ещё во время срочной службы. Дед Чукчи был алеутом. А прадед в одиночку ходил в море на каяке и охотился на китов с гарпуном.
Мой сосед по комнате, маленький пожилой боец, кипятит воду на газовой горелке.
— Меня Тайга зовут. Садись, будем пить чай, — улыбается он.
Зубов во рту Тайги не хватает, а глаза из глубины морщинистого лица смотрят пронзительно и мрачно, будто их хозяин всю жизнь охотился на таёжных волков — и потом ел их.
— Я в охране служил, — рассказывает Тайга, разливая чай и нарезая хлеб с халяльной колбасой. — У меня слух чуткий. Всё слышу. Мне видеть противника не нужно, по звуку стреляю. Ночь — лучшее время, чтобы воевать. Держись меня, не пропадёшь!
Я думаю о том, какой странный этот Тайга, какой кинематографичный. Какие у него огромные волосатые уши! Он мог бы играть лесного злодея или следопыта. Настоящий Дерсу Узала.
Война собрала таких разных людей, у которых в обычной жизни нет ничего общего. И вот они вместе пьют чай, едят халяльную колбасу и готовятся умирать друг за друга. Разве не удивительно?
Тайга воевал в Чечне в девяностых. Его записали в без вести пропавшие, и потом потеряли все документы, и, пока не восстановил их, он был человеком-тенью, без имени и прошлого.
Я слушаю его с интересом — но усталость, горячий чай и большой бутерброд с колбасой побеждают… Я засыпаю.
★ ★ ★
На летних каникулах после третьего курса института я поехал в Европу автостопом — и познакомился там с египетскими студентами. Они пригласили навестить их в Египте, и я пообещал, что непременно доберусь туда автостопом.
Но одно дело — хвастаться, а другое — ехать в одиночку до Африки… Да и денег у меня в тот момент не было.
Мне посоветовали обратиться в автостопный клуб «Академия вольных путешествий»: московские путешественники тоже собирались в Африку. Я приехал в Москву знакомиться.
— Кто это пришёл? — спросили сидящие в комнате люди; я тут не знал никого.
— Какой-то левак питерский, — ответил бородатый хозяин дома. — До Египта нас провожать просится.
Для участия в экспедиции было два условия. Первое: подписать бумагу, что бородатый организатор не несёт ответственности, если я умру в дороге. Второе: я должен самостоятельно добраться до Батуми, где все мы, участники африканской поездки, встретимся друг с другом. Не ехать же автостопом всем вместе, вдесятером!
Было выбрано место встречи — железнодорожный вокзал в Батуми. Старт назначили зимой. У меня начались длинные каникулы — и было два свободных месяца, чтобы добраться до Египта и вернуться (как буду возвращаться, я ещё не знал). Максимум я мог пропустить месяц учёбы, но не больше — отчислят.
Выезжал из Петербурга в мороз. Под ноги подкладывал ветки, чтобы не мёрзли ступни. Лимонад в рюкзаке заледенел: когда я сжал пластиковую бутылку, из горлышка вылезла сосулька.
Подвозившим меня водителям я не говорил, что моя цель — Африка. Вдруг посчитают сумасшедшим? Отвечал, что еду в Краснодар.
— Ого! Краснодар! Ну, ты даёшь! — уважительно отзывались они.
Постепенно место назначения отодвигалось: Владикавказ, Грузия…
Я ехал быстро, не делая перерывов на сон. Искать ночлег в незнакомой местности я не смел, а денег на гостиницу не было. Дремал в машинах, разочаровывая водителей, надеющихся на интересную беседу. Хотелось выспаться, постирать одежду. Но как?
Ел одну гречку. Вёз её с собой в полуторалитровой пластиковой бутылке. Отсыпал немного в кружку, заваривал кипятком. Если водители делились бутербродами, не отказывался.
В Ставрополье один из водителей предложил:
— Можешь бесплатно остановиться в Батуми с Джевдета. Он хороший человек, друг нашей семьи. Только я адрес не помню. Карту нарисовать могу, ты быстро найдёшь. Скажешь, что от Николая.
И Николай нарисовал в моей записной книжке план города.
— Вот здесь, — объяснял он, — улица Свободы, бывшая Ленина. Тут театр, тут дома…
В одном из тех домов и жил Джевдет. Предложение было отличным: я устал трястись в машинах и мечтал об отдыхе.
Военно-осетинская дорога была занесена снегом. Грузовики скользили по льду, едва не падая в пропасть. Но я верил: ещё немного — и приеду туда, где тепло, море, пальмы. Нужно лишь чуть-чуть потерпеть.
Границ с Грузией было две. Первая — в Южной Осетии. На грузинскую визу в моём паспорте там едва посмотрели.
Цхинвал недавно пережил первую войну и был малолюден. Над крышами стоял печной дым: люди грелись.
Я купил пару свежих лавашей, но не стал задерживаться — и пересёк ещё одну грузинскую границу. Она выглядела как шлагбаум со скучающими рядом вооружёнными людьми. Казалось, несмотря на конфликты, никто до конца не верил, что Советскому Союзу конец. Люди по привычке ходили через границу, забывая дома паспорт. Если их не пускали через КПП, шли в обход. Пограничники ругались на нарушителей, но не слишком сильно.
В Кутаиси я разговорился с уличным торговцем.
— Как же так? У меня есть «мерседес», но я не могу поехать в Африку. А у тебя «мерседеса» нет — и ты едешь! — удивлялся он. — Как ты путешествуешь без денег? Бесплатно тебя даже из Грузии не выпустят!
— Как это?
— Закон такой. Все выезжающие должны платить по 10 долларов. Сколько вас путешествует? Вот и считай.
Я рассердился: что за несправедливый закон! Деньги рассчитаны — до доллара, а тут придётся выкинуть целую десятку!
— Вот что… — смягчился грузин. — Раз уж вы такие… путешественники, — он покрутил ладонью у виска, — зайдите в Батуми в приёмную к Аслану Абашидзе, президенту Аджарии. Он дядька хороший. Справку напишет, чтобы вас бесплатно выпустили.
Было непонятно, захочет ли нас принять президент, но на всякий случай его имя я записал. Вдруг получится?
Аджария, маленькая автономия на грузинской территории, практически не подчинялась Тбилиси. Она контролировала черноморский порт и турецкую границу, а таможенные сборы оставляла себе. У неё был свой президент и своя армия. В зоне пограничного контроля стояли тяжёлые бетонные надолбы и несколько будок без света. Бородатые аджарские автоматчики в камуфляже коротали вечер при свечах.
— Эй, куда едешь? — спросили меня. — В Батуми? Ну, езжай. На́ вот, мандаринов возьми.
Попутная машина высадила меня поздним вечером
