Волжские плесы - Николай Петрович Зарембо
На флотилии служило немало девушек. Зарекомендовали они себя с самой лучшей стороны. Из девушек-краснофлотцев состояли многие из тех двухсот взводов противовоздушной обороны, которые сопровождали караваны, а подчас и отдельные суда с ценными грузами. Эти взводы, вооруженные легкими зенитными пушками и крупнокалиберными пулеметами, садились на суда в низовьях реки и шли с ними до места назначения, где сразу же пересаживались на караваны, спускавшиеся вниз по реке. Служба у них была беспокойная и трудная, но девушки никогда не унывали. Волжские капитаны, быстро оценившие значение противовоздушной обороны своих судов, конечно, требовали, чтобы к ним присылали самых надежных, самых проверенных бойцов. На девчат сначала поглядывали с недоверием.
Но в первых же боях от этого недоверия и следа не оставалось.
Капитан парохода «Гражданин» (ныне «Полководец Суворов») Дмитрий Васильевич Глебов, прославившийся своим мужеством в дни Сталинградской битвы, сказал как-то:
— Я беру девчачий взвод. Боевой народ! В прошлом походе, когда самолет на нас пикировал, все попрятались кто куда, а девчата спокойно работали у пушки. А одна — ну ребенок совсем,— вцепилась в пулемет, стреляет, стреляет. У фашиста нервы сдали — отвернул, бросил бомбы как попало... Давайте мне ваших девчат, на них можно положиться.
А комсомолка Антонина Куприянова со своими подружками пришла к командующему флотилией и заявила:
— Доверьте нам корабль.
Пантелеев стал отговаривать: не женское это дело. А девчата стояли на своем и добились — дали им дряхленький катер. Подруги сами отремонтировали его и вывели на просторы Волги. Командовала им старшина 2-й статьи Антонина Емельяновна Куприянова. Тральщик успешно выполнял задания, за лето уничтожил несколько мин. Весь экипаж был удостоен правительственных наград.
Сотни девушек работали на наблюдательных постах.
Поздней ночью мы были уже на другой батарее. Зенитчики сидели у пушек в полной боевой готовности.
— Что, было оповещение? — спросил Миролюбов у молодого командира.
— Нет. Но мы знаем, что фашисты часто появляются как раз на рассвете.
Я прошел к дальномеру. Матрос, не разглядев в предутренних сумерках, кто к нему подходит, довольно бесцеремонно шикнул на меня:
— Тише!
Я застываю в неподвижности. А матрос уже докладывает:
— Товарищ командир, слышу шум самолета!
Я напрягаю слух. Тихо шелестит листва рощицы, спускающейся к реке, плещет вода.
— А вы не ошиблись? — спрашиваю матроса.
— Нет.
Он прильнул глазами к окуляру дальномера. Докладывает:
— «Юнкерс восемьдесят восемь», азимут двести семьдесят, дистанция семь тысяч.
Теперь и я слышу далекий прерывистый гул. Вглядываюсь в светлеющее небо. В глубине его поблескивает серебряная точка.
— Эх, высоко, сукин сын, забрался, а то бы мы его угостили,— с сожалением говорит командир батареи. — Ничего, армейские посты ВНОС уже следят за ним. Истребители перехватят.
Несколько дней назад батарея сбила фашистский самолет. Он упал недалеко отсюда, взорвавшись на своих бомбах.
Разглядываю матроса-наблюдателя. Худенький юноша смутился:
— Простите, товарищ капитан первого ранга...
— Все правильно. Я же чуть не помешал тебе. А слух у тебя изумительный.
— Тренировка...
Наблюдателя звали Юрковским.
— Комсомолец?
— У нас все отделение комсомольское.
Командовал артиллерийскими разведчиками сержант Громов, парторг батареи. Его бойцы Юрковский, Простяков, Леонов, Ткачуров служили примером для всего подразделения.
Пешком пробираемся до наблюдательного поста СНиС. Окопчик над самым обрывом. Он ведет в землянку. Здесь стол, два топчана с постелями. У стены пирамида с двумя винтовками. В углу рация и зеленый ящичек полевого телефона. Вот и весь наблюдательный пост. Службу здесь несут два человека — начальник поста старшина 2-й статьи Антон Степанович Струк и его подчиненный краснофлотец Гурий Александрович Ципирев. Живут одни, несут круглосуточную вахту, сами готовят себе пищу.
По дороге Рянни с восхищением говорил мне о Струке. Сам служит образцово и находит время как агитатор бывать на соседних постах, добивается, чтобы и там все было в порядке.
Мне запомнился эпизод из рассказа полковника. На реке разыгралась непогода. Низовой ветер развел большую волну. Было очень холодно. Как всегда ночью, на вахте стоял сам старшина. В километре от поста вниз по течению шел пассажирский пароход. И тут из-за темных облаков вынырнул самолет. Он сбросил три мины. Две взорвались позади парохода, третья упала в воду впереди. Капитан заметил ее и обошел опасное место.
Струк, запеленговав место падения мины, разбудил своего напарника, а сам кинулся к лодке. Борясь с волнами, он через несколько минут был на фарватере. Поставил над миной бакен и вернулся на пост, чтобы доложить о случившемся в штаб. Он уже взял телефонную трубку, когда увидел, что огонек его бакена движется. Сорвало ветром! А снизу поднимался большой караван. Еще немного — и подойдет к мине. Бросив трубку, старшина кинулся к лодке. Погрузил в нее запасной бакен, поднял парус и направился к каравану. Было уже совсем светло. Старшина встал на корме и принялся семафорить капитану буксира. На судне прочли сигнал и замедлили ход. Струк на своей лодке пошел впереди каравана — буксира и двух больших нефтеналивных барж. Он провел суда на безопасном расстоянии от мины, а затем вернулся к ней и поставил новый бакен. Вскоре прибыл вызванный постом тральщик. Командир корабля главный старшина Николай Смирнов, пользуясь ориентирами, которые дал ему Струк, быстро подорвал мину.
За лето Струк и его подчиненный засекли места падения двадцати мин. Все они были своевременно уничтожены.
Разговариваю со старшиной. Вчера ночью гитлеровцы сбросили на перекат еще две мины. Одна взорвалась сама, другую утром уничтожил тральщик.
Полковник Миролюбов устроил наблюдателям экзамен по опознаванию силуэтов вражеских самолетов. Остался доволен.
На столе — клеенчатая тетрадка. Листаю ее. Сводки Информбюро.
— Мы каждый вечер принимаем их по радио,— говорит старшина,— а потом читаем на соседних постах и колхозникам: здесь село недалеко, у нас там много друзей.
Отзываю Рянни. Прошу его распорядиться связать меня со штабом флотилии. Предупреждаю:
— Только пусть не по радио, а по селектору свяжутся. Проверим, как твоя техника работает.
Старшина садится к аппарату. Через минуту протягивает мне трубку.
На проводе Бондаренко. Говорит, что сам пытался разыскать меня.
— Читал вчерашнюю нашу газету?
— Нет,— говорю.
— А тут целая буря. Комсомольцы требуют отдать виновников под суд. Ты прочти, а после скажи свое решение.
Струк подает мне газету. Она у нас неказистая — на двух маленьких полосках, но выходит ежедневно, и матросам нравится ее оперативность. Просматриваю материалы. Ага, наверное, вот это. Заголовок броский и злой: «Преступление».
Речь идет о
