Сад на краю (СИ) - Lillita
– О маме и о твоём ебучем подарке, – добавила Роза.
– И как они связаны? Только вот не надо снова про память задвигать.
– А ты прекращай задвигать про блядки!
– Ты пришла говорить или кричать? – спросил Мартин, уже не пытаясь скрыть раздражение. – Если решила просто кидаться обвинениями и голословными утверждениям, давай не тратить время друг друга.
Атмосфера накалилась. Обычно уютная гостиная ощущалась полем боя, а воздух будто в любой момент мог заискрить. Напряжение в позах сообщало, что если бы в этот раз рядом снова стояла чашка, никто бы не смог гарантировать её сохранность.
– Они не голословные, – возразила дрогнувшим голосом.
– С чего бы? Или доказательства есть? Ну так покажи.
Объективно говоря, у него из доказательств тоже было только то, что Линнея часто крутилась рядом с другими мужчинами и строила глазки. Но так даже Каспер, не любящий спешить с выводами, согласился, что она могла в итоге уйти к другому! Только Роза упрямо отказалась верить в предательство мамы. Её можно понять, только нет в реальности святых, и приходится принимать горькую правду.
– Да потому что это! Это… – крикнула Роза, но запнулась, будто подавилась словами и эмоциями. Отчаяние, гнев, слёзы, – всё пыталось вырваться из неё в один момент. – Это чучело и есть мама! – выпалила, собрав все силы.
Тяжело дыша, Роза закрыла лицо руками и выбежала из комнаты, столь сильно хлопнув дверью, что та открылась обратно. Ошеломлённый резким выпадом Мартин смотрел на то место, где только что стояла дочь, а после медленно перевёл взгляд на лису. Нет, правда, где же это Линнея?.. Да, шерсть такого же красновато-рыжего оттенка, да глаза цвета морской волны. Но ведь глаза – просто стекляшки, а мех… Это всё равно всего лишь лиса! Ладно затирать про память, но как Роза додумалась из-за схожих цветов назвать её матерью? Даже если Линнея так бессовестно поступила с семьёй, нужно иметь хоть какое-то уважение к вырастившей тебя женщине и не приравнивать к чучелу!
Мартин думал, какими словами вправить мозги своей взрослой, но непутёвой дочери, как вдруг в комнату вбежала лиса. Красно-рыжая, только глаза – синие. Она запрыгнула на полку и села рядом с чучелом, тяжело, осуждающие смотря на Мартина.
Откуда зверь взялся в квартире? Сбежала от соседей? Но ведь входная дверь… Прошмыгнула, когда выходила Роза? Только Мартин не слышал, чтобы открывался замок.
– Роза? – он, не думая, задал первый пришедший в голову вопрос.
Лиса кивнула в ответ. И спрыгнула на пол, обращаясь человеком. Так быстро, словно лиса была иллюзией.
– Мы – оборотни. Четырнадцать лет назад маму застрелил браконьер, – холодно сказала Роза, не отводя прожигающего взгляда. – А ты… Ты мало того, что смеешь насмехаться над её памятью, красоваться чучелом, так ещё!.. – Хлопок ладонью по стене. – Ты обвиняешь её в уходе из семьи, в изменах, но это ты сменил три жены! Это ты пошёл налево ещё в браке!
– Но как это…
– Возможно. Всё очень даже возможно. Не веришь – спроси у Каспера. У него для тебя найдётся ещё пара новостей.
– У Каспера? – Мартин ничего не понимал, разум не успевал переварить и принять информацию, только цеплялся за отдельные слова и порождал заторможённые реакции.
– У него. Нет, про маму дядя тоже долго не знал. Зато теперь знает кое-что ещё. Сами обсудите. И доказательства… – Роза достала из нагрудного кармана рубашки два листка, развернула их и чуть ли не пихнула Мартину в лицо. – Есть. Думаешь, фальшивка? Наклепала сама в редакторе? Будешь готов поверить – увидишь оригиналы. Только могилы нет. Поэтому очень надеюсь, что ты дашь похоронить чучело. Мама заслужила упокоиться по-человечески, а не стоять декором.
Он растерянно смотрел на копии решения суда и свидетельства о смерти с очень уж близкими датами. Форма второго отличалась от общепринятой и там тоже было указано, что Линнея оборотень, но в остальном бумаги выглядели слишком достоверно. Слишком. Кровь отхлынула от лица, и пришлось ухватиться за спинку дивана, чтобы устоять.
Роза бросила листы на столик и прошла мимо. На миг в её взгляде промелькнуло искреннее сочувствие.
– Мне жаль. Правда, – вот и всё, что она сказала, прежде чем выйти из комнаты.
Скоро захлопнулась входная дверь. Мартин остался один, объятый звенящей тишиной опустевшей квартиры. Потерянно смотрел на чучело, всё ещё пытаясь отрицать правду, отчаянно не желая её принимать. Слова об оборотнях отошли на второй план, просто не нашлось сил подвергнуть их сомнению – настолько сильно выбило из колеи подтверждение смерти.
Тяжело, больше напоминая безвольную куклу, Мартин опустился на диван. Схватился за голову, локтями упёршись в колени. Подсознательно он давно понимал, что Роза говорит правду: не стала бы она просто так называть Линнею мёртвой. Но… До последнего не хотел верить в этот вариант. Да, злился из-за ухода, да, считал предательством, которое не смог бы простить, но никогда не желал Линнее смерти.
Годы брали своё, и в ответ на шокирующую новость разогналось сердце, заболела голова и сдавило грудь, только Мартин не замечал всего этого. Уставился в пол невидящим взглядом и чувствовал, как внутри расползается трещина. Он так привык жить с мыслью, что Линнея где-то там счастливо живёт с другой семьёй, о них не вспоминая. Раздражался из-за этого. Что исчезла трусливо, что и его променяла на другого, и дочь бросила. Но повторял себе: «Зато она жива». Спустя годы большего уже и не требовалось.
Только всё оказалось иначе. А он… Да, это он предал. И надругался над памятью. Надумывал. Наговаривал. Оставил, бросил дочь наедине с горем. Просто не был хорошим отцом. Не заботился о самом ценном, что оставила ему Линнея.
В комнату вошла Несса. Мартин и не заметил, как она успела вернуться и уложить детей. Подошла тихо и села рядом, глядя обеспокоенно. Он посмотрел на неё и снова отвернулся к полу.
– Линнея… Правда умерла… – сдавленно пробормотал, опуская руки.
Ничего не говоря, Несса обняла его. Живое тепло рядом немного привело в чувство. Мартин дотянулся до оставленных Розой листов, сложил и убрал в карман домашних штанов – не стоит пока светить упоминанием оборотней.
– Пусть и запоздало, но давай проводим её? – предложила Несса, всё ещё прижимаясь к Мартину.
– Ты не против? Она всё-таки…
– Близкий для тебя человек. Я не против. И не хочу оставлять тебя переживать потерю в одиночестве. Мы живы и рядом. И ты нужен нам здесь.
Мартин коснулся губами её лба и обнял в ответ. Хоть и чувствовал себя плохо, говоря о первой жене с нынешней, так явно показывая, что так и не смог до конца отпустить, всё-таки понимал: Линнея тоже сказала бы жить дальше и не оставаться одному. И если бы мертвецы могли заглядывать в гости с того света, она бы искренне порадовалась, увидав новую семью.
***
Азалия отошла от окна и снова посмотрела на переписку с Розой. Та сообщила, что разговор состоялся, но говорить об итогах рано, и если дома всё спокойно и помощь пока не нужна, то она бы задержалась. Сложно сказать, попадают ли появления иных сущностей под «всё спокойно», но помочь бы Роза тут ничем не смогла, а вот объяснить ей ситуацию, если увидит что-то не то, окажется затруднительно, так что пусть лучше проверится, раз нужно.
Рон сейчас спал. Всё также беспокойно и беспробудно. После разговора с Родоном в сознание больше не приходил, хотя прошла уже пара часов. Впрочем, не отпустило за это время и впечатление, оставленное встречей. Хоть и не испытывала Азалия благоговения в присутствии бога, сам факт его появления сильно озадачил. Она-то считала, что Родон и Редрон должны быть единым целым, но оказалось, что раздробленность души задела самую суть. Стоит ли тревожиться? Возможно ли склеить обратно? А, может, это и вовсе норма и связано со стиранием памяти богов при переходе в Мир? С такими вопросами только к Порядку идти, но даст ли он ответы…
«Так ли мне нужно всё выяснять? – спросила себя, опускаясь в кресло. – Но это напрямую касается Рона. Я не собираюсь ходить в Мир, когда со всем закончу, а вот с ним видеться – очень даже. Лучше бы заранее знать, кого могу встретить. И оправдается ли снова его страх проснуться кем-то другим».
