Сад на краю (СИ) - Lillita
Удар по лицу. Темнота в глазах, звон в ушах. Хватка ослабла. Ощущение снега под щекой. Постепенно всё стихло, исчезли любые ощущения, словно не осталось ничего, кроме плывущего в пустоте разума.
Тишина резко сменилась ударившей по ушам какофонией, темнота – бесконтрольной пляской красок. Полный хаос, фантасмагория, в которой не определить даже своё положение в пространстве. Азалия попыталась сделать шаг, но неугомонная переменчивость окружения не позволяла определить эффективность собственных действий. Сдвинулась ли она хоть на дюйм или это мир проплыл под ногами? Стоит или падает? В кошмаре или иной реальности?
Азалия закрыла глаза, зажала уши. Не помогло. Протянула руку в надежде обнаружить хоть что-то материальное. Нет. Обычно при достаточно резком движении можно почувствовать воздух. Но не здесь. Попытка подать голос – тишина.
«Но будет слишком хорошо, ограничься всё этим», – подумала, предчувствуя худшее. От искажённого калейдоскопа шла кругом голова, да недавний сон страшнее выглядел. Раз Нерисса желала сломить, на такой мелочи не остановится.
На мгновение вернулась безмолвная темнота. Покрылась красными линиями и уставилась тысячами кровоточащих глаз разных размеров со всех сторон. Они моргали с отвратительным чавкающим звуком, поворачивались со скрипом. Один за другим вылетали из орбит. И кружили, кружили, кружили. Послышался смех. Искривлённый, двоящийся, заедающий, звучащий то быстрее, то медленнее, словно кто-то баловался со старой пластинкой.
Азалия тяжело сглотнула. Это… Это всё ещё можно перетерпеть, не так ли? Воспринимать как плохой сон и ждать пробуждения. Да, от сильного запаха крови мутило, взгляды пугали, вибрации смеха отдавались внутренней дрожью. Но в этом не чувствовалось реальной опасности, а просто бояться она уже… Почти привыкла.
Стоило подумать об этом, как сильный толчок в спину заставил упасть, больно ударившись коленями и голыми ладонями. Остро. Как приземлиться на смесь из битых кирпичей и стекла. Слишком достоверное ощущение. И почему поверхности не видно? Глупый вопрос – в этом пространстве не стоило искать логики. В таком случае, что ещё оно скрывало?
Вскочив на ноги, Азалия обернулась. И отступила. Прямо над ней висел огромный глаз в кожистой оболочке и с клыками по краям век. Он крутанулся и клацнул, моргнув. Не в силах повернуться спиной, Азалия сделала ещё шаг назад. Ноги будто одеревенели и вместе с тем едва держали. Шаг. Другой. Спина упёрлась во что-то холодное. И липкое. Отойти, вырваться не получалось – прилипла, как мотылёк к паутине, а клыкастый глаз приближался, на пути пожирая другие глаза. Кровавые брызги разлетались в стороны, попадали на одежду, лицо.
Однако в момент, когда клыки почти коснулись её, Азалия упала. Стремительно полетела вниз. Тонкие осколки проносились мимо, царапая открытые участки кожи. Ветер свистел в ушах. А в голове осталась одна мысль: «Что будет в конце?»
Очередной удар и боль, словно сломались все кости, – вот что. Азалия не могла пошевелить даже пальцем. Под спиной стало мокро. Зрение плыло, но всё равно уловило, как по чёрному «небу» расплылись бензиновые пятна. От каждой попытки вздохнуть хотелось выть, да горло сдавило, голос совсем пропал. Просто за что? Будь то сон, иллюзия или что угодно иное, – неважно, если боль настолько реальная. Почему она должна это переживать?
Шаги. Смешок, так похожий на Нериссин, да вот создание, опустившееся рядом на корточки, совсем её не напоминало. Будто увиденное ранее полное хаоса пространство приняло гуманоидную форму. Два длинных когтя насквозь проткнули щёку, придавили язык. Заполнявшая рот кровь казалась особенно горькой.
– Пространство Хаоса гораздо интереснее уныло ровных кристаллов, не так ли? – поинтересовалось существо, совершенно не давая возможности ответить. Если бы Азалия в целом могла шевелить губами и челюстью. – Всякая изолированная система естественным образом стремится к максимальной энтропии. Так разве правильно ей в этом мешать? Обретение полнейшего хаоса – вот истинная цель существования вселенной. Не пытайся идти против законов природы.
Когти проткнули язык и, резко удлинившись, вышли снизу. Кровь неестественно горячими струйками растекалась по шее. Как же хотелось потерять сознание или хотя бы способность чувствовать. Вместо этого Азалия прекрасно ощущала, как другая рука существа легла на горло и сжала, особенно сильно давя на кадык. Пальцы вылезли изо рта, грубо вывели на лице замысловатые узоры и остановились под глазами. Надавили, пока лишь слегка протыкая веки.
– Не скажу, что мне есть дело до законов… Но смогла бы ты постоянно возвращаться к жизни, потеряв самое важное? А если сказать, что покой обретёшь только вместе с миром? Разве этой причины недостаточно, чтобы встать на защиту естественного хода вещей?
Азалия даже подумать об ответе не успела – в следующий момент существо выкололо ей глаза.
Вместо того, чтобы погрузиться во мрак, Азалия обнаружила себя на извилистой лестнице. Больше вокруг ничего, только ведущие вверх ступени, лишённые перил. Всё тело болело, хотелось просто сесть и дождаться конца… Хоть чего-то. Но лестница начала разрушаться, и ноги устремились вверх, не согласовывая действия с мозгом. Зачем, куда? Там же ничего нет!
Есть. Впереди возникла дверь, а за ней оказалась знакомая комната: ванная в старой квартире Розы. Сестра сидела на полу. Глаза красные от слёз, на полу – отцовская бритва. Азалия оцепенела: она помнила эту сцену. Тогда после пропажи Линнеи прошла, кажется, пара месяцев. Всё это время Роза выглядела особенно подавленной, но ничего внятного на расспросы не отвечала. В то время состояние Азалии ненадолго улучшилось, она перебралась из больницы домой и старалась как можно чаще находиться рядом с Розой.
В тот день мама отвела её в гости и отошла по своим делам. Сразу насторожило, что Роза не вышла поприветствовать, да ведь всякое бывает, вдруг занята сильно. Азалия тихо ждала в гостиной, как вдруг услышала грохот из ванной. Забеспокоилась, прибежала. Дверь оказалась не заперта, а Роза сказала, что всё в порядке, просто упала, попросила не тревожиться и оставить одну ненадолго. Азалия же не послушалась, села рядом и заставила рассказать о причинах заплаканного вида. Потому что подсознательно поняла, к чему всё шло.
Так было в реальности. Но здесь и сейчас никто не прибежал, маленькая Роза не видела повзрослевшую Азалию, зато неотрывно смотрела на бритву. Кусала губы, шевелила ими безмолвно.
– Мама, я не смогу с этим жить, – прошептала и схватилась за ручку.
Кровь пульсирующей струёй вытекала из вскрытой шеи на пол, промокшие волосы стали ещё краснее, в самом деле напоминая лепестки алых роз. Широко распахнутые глаза больше походили на синие стекляшки.
– Это иллюзия, – пробормотала Азалия и сделала глубокий вдох. – Просто иллюзия. В жизни было иначе.
Она заставила себя выйти из комнаты через появившуюся напротив дверь. Ничего не оставалось, кроме как двигаться дальше. К следующей комнате.
Больничная палата. На койке лежали бездыханная мать и мёртвый младенец, рядом сидел побледневший отец. Он тоже не заметил появления Азалии. Сжимал холодную руку Альбины и всё повторял, что надо было прислушаться к предупреждениям врачей, что лучше бы он потерял только не рождённого ребёнка.
Азалия тяжело сглотнула. Когда мама забеременела братьями, то часто ходила по врачам, наблюдалась, проверялась. Отец же всегда сильно беспокоился, ожидая результаты анализов. Настолько сильно, что закрадывались подозрения. Немного позже, когда можно было с уверенностью сказать, что и с Альбиной, и с детьми всё замечательно, Азалии поведали правду: в её случае советовали сделать аборт, и прогноз выживаемости ближе к концу составлял меньше сорока процентов, а при рождении она чуть не забрала мамину жизнь.
– Но это прошло! – Не удавалось отвести взгляд от словно лист белого лица Альбины и убитого горем Каспера. – Прошло… Мы живы… Мы обе живы, папа!
Какой смысл обращаться к человеку, для которого тебя нет? Однако голос логики затухал. Прямо как огонёк жизни в отце. Он встал, осанкой напоминая марионетку с обрезанными нитями, вышел из палаты. Азалия проследовала за ним и вновь оказалась на лестнице. Продолжать путь наверх? И с чьей же смертью придётся столкнуться там?
