Сад на краю (СИ) - Lillita
– Ага. Разные концы, ведь будущее вариативно.
– Вам было страшно?
– Хм… Нет? – Аламея развела руками. – Сначала неприятно, да. Потом поняла, что меня это не коснётся.
– А как же близкие? Вы о них совсем не переживаете?
– Я их в любом случае переживу. Но к чему беспокоиться, если всё равно могу призвать их с того света? Впрочем, не хочу заставлять переживать подобное, иначе бы мы тут не сидели.
Сложно понять такой подход и, наверное, нет необходимости. Не тот набор способностей. Отчасти хотелось позавидовать беспечности, лёгкому отношению к тяжёлым вещам, однако соблазн быстро перебивался пониманием: у каждой особенности своя цена, потому что сила – не дар.
– Было ли время, когда вы считали иначе?
– О, несомненно! До пяти лет я почти вписывалась в человеческие рамки нормальности. Опуская внешность, конечно. Всё изменила инициация.
– Вы говорили, что вам пришлось умереть… – вспомнила Азалия. Обхватила поудобнее кружку и отпила ещё немного. Вкус чая оказался очень необычным, но приятным и уже этим отвлекал от тревожащих разум отголосков сна.
– В первый раз, да. Была за городом, вышла погулять… И меня насмерть заклевала стая ворон. – Аламея провела пальцами по правой щеке вдоль трёх тонких шрамов. – Смерть решила убить меня, чтобы избавить от участи становления медиумом, да поздно оказалось: бессмертие уже пробудилось. Поэтому мы немного поговорили, когда я восстановилась, а со временем подружились.
– Смерть – это тоже высшая сущность?
Кивок. Азалия напряжённо сглотнула. Дружить со своим убийцей уже странно, но с высшей сущностью… Такое возможно? Порядок не оставил впечатление кого-то способного к отношениям, основанным на чувствах.
– По большей части я дружу с её Тенью, но какая разница, если в итоге Смерть её поглотит? Да и на личность повлиять успела.
– А что вы ещё знаете о сущностях? Какие вообще есть?
– Не слишком много, потому что пока недостаточно заинтересована. Всего их шесть: Жизнь и Смерть, Пространство и Время, Порядок и Хаос. Все находятся гораздо выше представлений о добре и зле, поэтому, несмотря на имена и оказываемое влияние, являются нейтральной стороной. Они все – основополагающие части мироздания, на самом деле существующие везде, где присутствуют соответствующие явления. Можно сказать, они и есть явления. Не считая одной мелочи – искры разума. Как раз она может находиться только в одном месте и занимает предоставляемую Тенью оболочку. Ещё с искрой можно заключить договор, получить исключительные силы. Но, поверь, ценник там настолько конский, что за одну жизнь не расплатишься, ещё и на детей долг повесят. Я вот медиумом родилась именно потому, что родители в прошлом связались: одна со Смертью, другой с Хаосом. Не только сами по полной отработали, так ещё в новой жизни меченого ребёнка получили.
Прозвучало чересчур невероятно, да поводов не верить снова не нашлось. Аламее нет причин врать, тогда как реальность непостижимо фантастична. Расскажи кто год назад о Мире Садов, Азалия приняла бы всё за выдумку, хотя не человеку с видениями в скептики подаваться. Однако Мир со своими чуждыми человеку законами существовал, так что и история родителей имела место.
«Мир… Точно, я ведь хотела спросить о недавней помощи, как только снова встретимся».
Воспоминания о заброшенной больнице отозвались холодком в коленях и страхом потери, способным перекрыть все прочие опасения и сомнения.
– Той ночью – в пятницу – вы ведь специально подослали Люмьера, чтобы я смогла найти друга. Почему? Разве это имеет отношение к спасению мира?
– Самое прямое. – Аламея отставила на стол опустевшую кружку. – Ты ведь уже знаешь, что он хранит в себе часть чужой души. Очень важную часть. И если он умрёт, её тоже не станет. Без этого всё ещё можно спасти миры, но наш – нет. Я, как ты, заинтересована именно в сохранности родного дома, вот и подсобила.
– Спасибо. Понимаю, вы действовали из собственных интересов… Но для меня… Это важно в первую очередь не ради мира, а ради конкретного человека. Даже если такие приоритеты не верны.
– Не забивай голову тем, что должно быть верным. Неважно, что на тебя взвалили, ты всё равно не творец, обязанный думать о всеобщем благе. Только то, что важно тебе самой, будет достаточной причиной двигаться дальше. Даже если эта причина – сварить варенье из своих ягод.
– Наверное, вы правы. Просто… Это не совсем вписывается в то, чему учат, и потому, наверное, так сложно принять. Не считать чем-то жалким.
– Те, от кого берут начало учения, тоже думают о собственной выгоде, даже если не могут признаться в этом себе. Жалко – прикрываться ложью и предавать себя ради того, в чём на самом деле не видишь ценности. А ещё жалко – совсем упустить время сна, – неожиданно добавила Аламея и лёгким толчком в плечо заставила лечь. – Засыпай-ка обратно. На этот раз ничего плохого ты не увидишь.
И вновь осталось поверить и послушаться. После душистого чая сознание начала заволакивать светлая пелена, обещающая несколько часов настоящего спокойствия. Спокойствия перед новой бурей.
***
«Блядская ночь».
Слабо пошатываясь, Рон вывалился из подворотни на ярко освещённую улицу. Костяшки пальцев саднило, на скуле наливался синяк, кровь из разбитой губы стекала на подбородок. Напиться в баре и подраться с такими же мудаками, для которых неправильный взгляд – достаточная провокация, история классическая. Особенно для этой ночи.
От всего связанного с религией корёжило, но больше всего – от Дня прощания и прощения. Бессмысленный праздник лицемерия. День, когда он видел и вспоминал то, о чём никогда не просил, и даже не мог нормально напиться, чтобы избавиться от наваждений, становящихся всё навязчивей к ночи. Однажды он выберет умереть, лишь бы выкинуть из головы чужое дерьмо. Но не сегодня. Где-то глубоко внутри ещё держала оборону отвратительно упрямая часть, желающая жить. И вот для чего, скажите на милость? Дождаться момента, когда станет ещё хуже? Куда уж хуже, когда перед глазами и так краткими вспышками предстают танцы тошнотворных вихрей распространяющегося по миру хаоса.
Рональд не знал. Как и не имел ни малейшего представления, куда теперь идёт. Может, домой, а, может, в канаве сдохнуть. Но вот уже в руке оказалась бутылка чего-то алкогольного, а ноги занесли на кладбище. В груди зародился совершенно нездоровый смех. Стирая с подбородка кровь, Рон расхохотался, окидывая взглядом могильные камни. А забытому богу и того не дали. Раздербанили на куски вместо того, чтобы земле предать. Какое прощание? Какое прощение? Бог нашёл покой отнюдь не благодаря им, а перед этим провисел между небом и землёй в затяжной агонии.
– Долбоёбы, – процедил зло и отхлебнул из бутылки. Взгляд остановился на цветах, оставленных на чьей-то могиле. Белые цветы на белом снегу. Как знакомо. – Ну и когда же мы встретимся? Для чего себя беречь, а? – сам не знал, о чём говорил. Просто выплёвывал чужие мысли, раздражение, сожаления.
Цветы… Вспомнить бы, какие именно остались там. Столь глупая деталь казалась чем-то важным. Возможно, только её и не хватало, чтобы ответить на вопросы.
– Рон? – Он обернулся и увидел Розу. Улыбнулся шало, стоило ей подойти ближе. – А ты тут что забыл?
– Да хуй знает. Пришёл. А ты? – Совершенно внезапно захотелось поболтать. Не с пустотой – с кем-то знакомым. И как же к месту попалась жертва для полупьяного бреда.
– К бабушке заглянула… Что-то тебя совсем ведёт, давай-ка присядем.
Смазано кивнув, Рон прошёл вслед за Розой до ближайшей скамейки и резко плюхнулся, чуть не пролив содержимое бутылки. С тихим смешком сделал ещё глоток, игнорируя осуждающий взгляд.
– А знаешь что? Этот мир – грёбанная ошибка, которой и появляться не следовало. И неплохо было бы исчезнуть к хуям.
– Ты, похоже, совсем ёбнулся, – мрачно откликнулась Роза.
Хохот.
– О, несомненно. Давно и капитально.
– Эм… Слушай, я понимаю, что это не моё дело, – начала она встревоженно и, мягко отобрав, отставила в сторону бутылку, – но, может, не стоит это так оставлять? Сейчас медицина зашла достаточно далеко, есть смысл попытаться привести себя в хоть какую-то норму. Тебе ведь вряд ли хочется, ну… Отказываться от обычной жизни и прописываться в больнице. Я могу помочь разузнать о хороших врачах.
